Ублюдок

Как только захлопнулась дверь квартиры, он поднял ее за бедра и прижал спиной к двери, уткнувшись острым носом в узкую расщелину между грудями. Соленая шея пахла топленым молоком и чем-то цветочным. Волосы лезли под его губы мягкими тонкими нитками. Он жевал их вместе с упругой кожей.

Грудь Веры медленно поднималась и опускалась с каждым поцелуем. Руки стягивали с него рубашку. Плащ она скинула сразу. Платье с приложением минимальных усилий разошлось по швам. Девушка сбросила его легким движением ноги, оставшись в алом кружеве.

Марк отстранился, поставив девушку аккуратно на пол, и разглядел внимательно фигуру целиком. Ему нравился этот вид. Особенно в красном обрамлении прозрачного шелка. Он снова почувствовал мощный прилив сил внизу живота. Глаза вспыхнули диким желанием. Они хотели впиваться в ее фигуру, не отрываясь, разглаживать изгибы утонченного тела, обволакивать аппетитные сферы влажных грудей, сжатых бюстгальтером, прогуливаться по напряженным мышцам длинных ног и углубляться в кружевной треугольник между. А губы жаждали касаться мурашек на животе и шее, кусать острый подбородок и упираться в ключицу. Не выдержав наплыва возбуждения, Марк резко развернул ее, наклонил и, спустив тонкие трусики до колен, дерзко вошел, наслаждаясь тем, как набухшие половые губы поглощают налитый член.

Потом они перешли на диван. Вера села на него победоносно, запрокинув голову, снова открыв превосходный вид на свое тело. Она наслаждалась его вниманием и голодом. Она чувствовала, как карие глаза выжигают на коже изящные узоры. Она ощущала, как член внутри твердеет и уплотняется, заставляя стонать и извиваться сильнее. Из горла вылетал глухой крик. Все тело дрожало от удовольствия.

Он сбросил ее с себя, уложил на лопатки и снова вошел. Ему нравилось класть ей в рот палец, который она нежно обсасывала губами или слегка прикусывала, когда он особенно активно хозяйничал в ней членом. Парень лизал ее соски, как лакающий молоко кот, а девушка постанывала и рычала, как пантера, впиваясь ногтями ему в спину.

Марк потерял себя, словно растворился, перестал ощущать окружающий мир. Видел перед собой только голое желанное тело с красивым лицом, которое щурилось и сжималось в гримасе страдальческого удовольствия. Ему хотелось, чтобы она верещала в экстазе. Ему вдруг стало плевать, что чувствует он. Главным стало, что чувствует она. Он прислушивался к каждому стону и крику, пытаясь понять, насколько ей нравится. Хотелось, чтобы она кричала от невозможности перенести блаженство, чтобы она задыхалась в собственных стонах, чтобы трепетала под ним вся без остатка. Он чувствовал, что скоро не выдержит и кончит сам, но останавливался вовремя, а потом приступал снова.

Она стонала громче и громче, наконец, сорвалась на яростный крик, почти на писк, а затем резко замолкла и расслабилась, словно потеряла сознание. И еще долго лежала с закрытыми глазами. Марк не выходил из нее, разглядывая умиротворенное лицо с длинными ресницами, и чувствовал невероятное облегчение. На душе совсем ничего не осталось. Вакуум. Себя он докончил рукой и повалился рядом такой же обессиленный, успев перед сном подумать только: «Какой шикарный подарок на день рождения».

Глава 4. Слабости

Проснувшись, Вера увидела задумчивые глаза Марка, глядящие в ответ широко. Ее что-то встревожило в этом взгляде. Он всегда казался погруженным в темноту собственной души, но сегодня особенно. Парень слегка прищурился, бегая зрачками по ее лицу.

– У меня сегодня день рождения, – сказал он сиплым полушепотом.

Девушка всколыхнулась. Она еще не успела вспомнить себя до конца и вернуться к реальности, хотя вчера знала о его празднике, потому и хотела прийти. Даже приготовила подарок – книгу о том, как уйти от домашнего насилия и избавиться от психологических травм. Вера боялась ее дарить, но считала это необходимостью. Надеясь, что он не выбросит ее сразу и когда-нибудь откроет, она не знала, как еще могла ему помочь, потому что была уверена, что говорить об этом он бы ей не позволил. Теперь ее затерзали сомнения насчет подарка. Она испугалась его вчерашнего поступка. Он как будто специально напарывался на неприятности, словно хотел сам себя разрушить. «Вряд ли он сделал это из ревности», – с грустью подумала Вера.