Убить Зверстра

Каждое утро он чувствовал в себе массу предвкушений, которые сулил проснувшийся день. Но сейчас они покинули его, оставив внутри лишь бушующее протестом ничто. Из уголков памяти наползало давно забытое, вгрызалось в его мысли, выедало до свистящей пустоты заботу о дне насущном и ввергало назад в темноту и кошмар уже пройденных лет. Он ждал от жизни нескончаемого праздника и с надеждой на это встречал каждый новый восход солнца. Но потом, даже устраивая себе упоительные пиры, все равно разочаровывался в их обманном, недолговечном счастье и с гадливостью отбрасывал минуты использованного, высосанного восторга в день вчерашний. Там оставалась всякая гадость, о которой он старался забыть.

И вот теперь в нем воцарился относительный штиль. Такое многообещающее слово, образ стабильности, отдохновения. А он чувствовал, что это лишь миг, в котором он, как мотылек в коконе, завис над черной пропастью прошлых лет. Он силился вызвать в себе хоть одно из простейших желаний, например, встать, пару раз присесть, а затем поставить на огонь чайник и, позевывая и почесываясь, дожидаться пока он закипит. Но ничего не получалось. Лучи восхода бежали прочь, огибая его, как вода огибает препятствие на пути, они не проникали в его темные глубины.

Зверстр начал отрываться от времени, сосредоточившегося в кратком зависшем миге, чувствуя, как его засасывает безвоздушная трясина того, что осталось позади. Острая смертная тоска завладела телом. И тут он снова услышал вой собаки, от которого мороз пробирал кожу. Опять соседка осталась дома одна, — подумал он. До ухода на работу она выводила на прогулку своих псов, когда-то взятых в дом для сынов-близнецов. Собственно, брали соседи одного пса, второй же появился у них по несчастью. Первого пацанам подарил он, их сосед. Очень ему нравились эти мальчики, его влекло к ним все: опрятность в одежде, чистота тела, мягкость и округлость форм. Да нельзя было их трогать! Но сердцу не прикажешь, он, не скрываясь, тянулся к ним, стараясь постоянно быть нужным, делать им приятное.

Порой он удивлялся, как беспечны бывают взрослые. Ведь что может привязать молодого одинокого мужчину к соседским детям, если у него нет и не было своих детей или младших братьев и сестер, за которыми он скучал бы, если ему пора подумать о собственной семье, а он не заботится этим и не водится с женщинами, если полон город слухов о маньяке, убивающем мальчиков? Если… если…

Пожалуй, умнее родителей оказались сами мальцы: пока были несмышленышами, отвечали ему привязанностью. Вместе ходили гулять, покупали мороженое, наблюдали за расцветающими каштанами, загорали на пляже. Он водил их в цирк, на новогодние праздники. Со временем мальчишки вытянулись, окрепли, начали заниматься спортом: греблей на байдарках. Наметившиеся фигуры, натренированные плечи, обрисовавшаяся стать каждого — все это развело между ними мосты, установило дистанцию. Подростки начали стесняться толстого, всегда неуклюжего, сопящего соседа. Конечно, в этом было что-то неприятное, обидное для него. Затем они повторят эту схему отношений с еще одним другом — подаренным щенком.

Зверстр подобрал на улице щенка дворняжки и принес им в подарок. Маленький черный комочек помог на время восстановить их дружбу: он доставлял детям массу радостных впечатлений, и Зверстр имел возможность разделять ее с ними. Но однажды дети не доглядели, и щенок, вывалившись с балкона, повредил себе ножку. С помощью ветврачей его выходили, но ножка осталась увечной. Щенок обходился тремя здоровыми, а правая задняя висела усохшая и неподвижная. И тут мама, эта дурная кобылица, сделала глупость, это если рассматривать по отношению к ребятам, и преступление по отношению к покалеченному щенку: она купила сыновьям щенка добермана. Вот откуда растет их предательство, — подумал как-то Зверстр.

Надо было видеть страдания смышленого, все понимающего Рока (так звали дворняжку). Он, конечно, не обижал маленького Бакса, но на хозяев смотрел с непреходящей укоризной. Драма не обошла и мальчишек. С одной стороны, они любили и жалели Рока, а с другой, — стеснялись гулять с ним: мало того, что увечный, так еще и беспородный. Все чаще Рок оставался дома, а на прогулку ходил лишь Бакс. Родители мальчишек искренне не знали, как быть. Мать уже поняла, что совершила не самый мудрый поступок, но он уже стал фактом. И тут на помощь снова пришел он, Зверстр. Сам предложил, что раз в день, под вечер, сможет выводить на прогулку непрестижного песика. Его это не смущало. В конце концов, это он принес его в их дом, что и давало ему преимущества.

Итак, он получил возможность общаться с мальчишками того возраста, который его особенно волновал. Не сразу, конечно. Первое время он ходил вокруг них кругами, наблюдая шумную компанию, собирающуюся со своими питомцами на пустыре за новостройками, издалека. Сначала познакомились и подружились собаки. Скоро и Зверстр стал там своим человеком.