Убить Зверстра

Сейчас опять, сидя в троллейбусе по дороге домой, он силился припомнить, когда конкретно началась эта катавасия с воспоминаниями: во время этой болезни или все-таки раньше. Он выискивал возможность объяснить такое состояние души прожитыми годами, ведь говорят же, что воспоминания приходят с возрастом. Но он так молод, ему лишь слегка за сорок. Стоп! — его пронзил ток догадки, неясной, как предчувствие, не улавливаемой умом. Он на что-то натолкнулся. На что же? Ага, надо повторить рассуждения. Итак, он думал о том, что воспоминания, как говорят, приходят с возрастом. И тут же интуиция выдала ему отрицание этой версии: он подумал о своей молодости. Значит, такое объяснение, то есть объяснение возрастом, не подходит. Тогда чем же?

А почему у людей существует возраст воспоминаний? И когда он наступает? Судя по тому, что ему сразу подумалось о своих годах, пора эта отодвинута дальше к старости, если она не есть сама старость. Старики любят воспоминания… потому что ничего другого им не остается, ничего другого у них уже нет. Другого уже нет… Другого нет? У него вся жизнь впереди — как это другого нет! А может, в нем угнездилась смертельная болезнь и шепнула клеткам, мол, вы доживаете последние дни? И они, его клетки, как старички, стараются прокрутить в памяти прошлое, чтобы завершить жизнь в строгом соответствии с цикличностью этапов: видим, понимаем, мечтаем, действуем, достигаем, отходим от дел, вспоминаем, умираем.

Его снова начал колотить озноб, при этом тело пылало жаром и ему не хватало воздуха. Он прислонился лбом к холодному окну.

— Тебе плохо, сынок? Гляди, как побледнел, — захлопотала возле него очередная соседка.

Снова старуха, уж не та ли? — со страхом подумал он, боясь, что какая-то из этих сердобольных вездесущих ведьм окажется-таки той, что забрала его покой, да и узнает его.

— Голова болит. Ничего, пройдет, — отмахнулся от нее и отвернулся к окну.

— Может, грипп у тебя? — допытывалась женщина. — Ты не шути, теперь грипповать опасно. Приедешь домой, сразу ложись в постель.

Видно, она еще что-то хотела сказать, но ему мешал ее дребезжащий голос.

— Ладно, спасибо, так и сделаю.

И чтобы окончательно отделаться от нее, он встал и вышел в проход. Продвинулся немного вперед, отвернулся спиной к тому ряду сидений, где только что сидел, и застыл, взявшись за верхние поручни. Старался вернуться к мыслям, от которых его оторвала дотошная доброжелательница.

— Оплачиваем проезд, молодой человек, — толкнула его в бок кондукторша.

— Я уже оплатил, — недоуменно буркнул он.

— Нет, вы посмотрите на него! — обратилась кондукторша к пассажирам. — Только что проход был свободен, а теперь он здесь стоит и заявляет, что оплатил проезд. — Женщина вошла в раж: — Покажи билет!

Он вынул смятый талон, показал.

— Где ты его взял? Это же старый билет! — заорала она. — Водитель, вызывай на следующую остановку милицию, тут пассажир буянит.

— Кто буянит, что вы городите? — залепетал он. — Я возле вон той старушки сидел. — Он показал туда, откуда минутой назад ушел. — Женщина, — обратился к старушке, — подтвердите, что я только что сидел возле вас.

Женщина плохо отреагировала на слово "старушка", она смерила его с ног до головы подозрительным взглядом.

— Сидел тут один, так он больной был, бледный. — И, повернувшись к кондукторше, добавила: — Вышел мой сосед, болеть домой пошел. А этого, с красной рожей, впервые вижу. У-у, боров! Еще врет…

Зверстра охватила паника. Милиция, разумеется, разберется в ситуации и ему бояться нечего, но очень нежелательно там рисоваться.

— Чем же мой билет старый? — миролюбиво заговорил он к тормошащей его кондукторше, улыбаясь как можно милее.

— Глянь, какие у меня номера идут, — она показала на блок талонов, который держала в руке.

Талоны в этом блоке имели одинаковую серию и отличались только номерами. Между номером его талона и тем, что был сверху на блоке, действительно, была большая разница.

— Так я же еду от самого центра! — нашелся Зверстр и обрадовался этому объяснению.

— Да я эти номера еще утром выдавала, — заорала она в ответ. — Ану плати, образина, за проезд, не то, еще штраф отвалишь!

Он молча протянул ей пятерку.

— Один билет без сдачи, пожалуйста, — снова выдавил из себя подобострастную улыбку.

— То-то, господин хороший, — она оторвала верхний талон, погасила его и, заговорщицки подмигнув, отдала, как он и сказал, без сдачи.

Он сравнил полученные талоны и понял, что перед этим она сама дала ему старый талон, который так и оставался непогашенным. Значит, ей при выходе этот талон вернул кто-то из пассажиров. «Я прав, сами они растят своих могильщиков. И меня они же вырастили. Так пусть получают».