Убить президента

Залезая в машину, я взглянул мельком на часы. Ого! Работаю сверхурочно до и после полуночи. Пора баиньки. Сегодня был тяжелый день, но завтра, кажется, будет еще тяжелей. Самое печальное, что пока результатов – кот наплакал. С чем идти утром к Голубеву, не имею понятия. Со своими догадками? С патроном и отпечатком? Маловато для счастья…

Навстречу проехала машина, ослепив меня фарами. Я решил было, что это вернулись несолоно хлебавши соколы, но это оказалась не та машина. Вот и прекрасно, что не та.

Возле своего дома я припарковал «жигуль», поднялся на свой этаж и, стараясь не шуметь, открыл дверь. Ленка дремала в кресле у телевизора.

– А-а, это ты… – сонно сказала она. – Разобрался со спей… спецконтингентом?

– Угу, солнышко. – Я поцеловал ее в лоб. – Мне никто не звонил?

Ленка, стараясь не спугнуть сладкую дремоту, отвечала еле-еле, почти не разжимая губ.

– Звонил… это… какой-то твой дядя. Дядя Саша. Напомнил про чьи-то похороны завтра. Кто-то умер, да?

– Двоюродная тетя, – ласково соврал я. – Дальняя родственница, но пойти надо, неудобно. Кто-то еще звонил?

– Вроде больше никто, – растягивая слова, прошептала Ленка, по-прежнему клюя носом. – Был еще один странный звонок, молчали в трубку секунд тридцать… Или просто телефон не сработал…

– Скорее всего, – поддакнул я и прямо с кресла перенес Ленку на кровать. – Спи давай. Завтра вы едете в гости к Разиным, не забудь.

Но Ленка меня уже не слышала. Она спала.

Я посмотрел на телефонный аппарат. К слову сказать, я совершенно не боялся, что Андрон Сигизмундович все-таки наберется храбрости предупредить по телефону Трахтенберга или Колокольцева. Еще в Управлении, выйдя из Мусорного Архива, я уточнил все данные по телефонным справочникам. Ни у Трахтенберга, ни у Колокольцева телефонов вообще не было.

Taken: , 1

Часть вторая БОЛЬШОЙ БАЛЕТ

Близорукому стрелку трудно промахнуться. Он может просто не заметить цель.

Роберт Хьюз, «Фанни Каплан»

Taken: , 1

Глава 45 МАКС ЛАПТЕВ

Я выскочил из дому, когда Ленка с дочкой еще спали, и сразу взглянул на небо. Дождя как будто не предвиделось. День обещал быть теплым, но не жарким – как раз то, что надо. В сентябре иногда выпадают такие замечательные дни, когда природа словно бы расплачивается с нами за свои летние капризы. За жару под сорок, за ветры, за дожди, вроде тех, что были тогда в том августе девяносто первого…

Я по привычке помотал головой, отгоняя тяжкие воспоминания. Про тот август лучше не думать. Лучше думать про этот сентябрь, тем более что есть над чем поразмыслить. Доклад генералу Голубеву у меня уже сложился, не хватало там лишь некоторых деталей.

Вроде, например, отпечатков пальцев.

Через полчаса я был в МУРе. В эти утренние часы милицейский народ уже деловито сновал по коридорам, трезвый и озабоченный. МУР по-своему готовился к сегодняшнему саммиту. Проверялись вокзалы и рынки. Под шумок, видимо, гоняли кавказцев. Во всяком случае, мимо меня по коридору второго этажа то и дело сновали оперы, конвоируя усатых брюнетов, одетых до наглости роскошно. Брюнеты возмущались, демонстрируя всему миру замечательные золотые зубы. Оперы в пререкания старались не вступать. Картинка была привычной. Любой повод почистить столицу наша доблестная милиция стремилась использовать на все сто. Всегда излишнее усердие легко можно было объяснить заботой о безопасности дорогих гостей – участников всевозможных саммитов, встреч, спортивных соревнований или парламентских слетов.

Ну, и ладно. У них свое дело, у меня свое. Я подумал, что не худо бы сегодня попользоваться милицейской формой. В дни, когда на улице много милиции, нет ничего лучше, чем одеваться, как все. Мимикрия, мудрость природы.

Когда я вошел в некрасовскую лабораторию, Сережа по-прежнему колдовал вокруг своего Левенгука. Могло показаться, будто он вообще не ложился спать. Услышав, как я открыл дверь, он недовольно высунул глаза из-за окуляра, увидел меня, успокоился и пробурчал:

– А-а, доброе утро, Макс. Подожди немного, я сейчас.