Убить посыльного

— Я вот проигрываю все это в голове, — пробормотала она. — И не могу представить, что это была я. Мне раньше не раз приходилось слушать, как мои приятельницы плакали и жаловались на мужчин. Сначала жаловались, а потом все прощали. И я тогда думала: что это с ней? Как же можно быть такой глупой? А потом и сама узнала. Это своего рода безумие.

— Так что же это? — спросил Паркер.

— Любовь. Я всегда хотела узнать, что чувствуешь, когда любишь, что чувствуешь, когда любят тебя.

— И Коул сказал тебе, что любит тебя.

— «Мне с тобой так хорошо! Я никогда никого не любил так, как тебя!» — Ее губы искривились в горькой усмешке. — Я оглядываюсь назад и не могу поверить, что я — это я. Но я верила всему, что он мне говорил. А ведь должна была понимать, что он все врет.

— Он актер, — сказал Паркер.

— Бедный, нехороший мальчик, которого никто не понимает, — продолжала она. — Живет, как в клетке, с нелюбимой женой. Если бы мы могли быть вместе! Это все его слова. Но я была замужем… и он был женат… а Триша была очень ранимой. И вдруг у меня уже нет мужа… все стало гораздо сложнее… и Триша, по его словам, могла покончить жизнь самоубийством… и вот он уже начал мне говорить, что ему придется пожертвовать собой и нашей любовью.

Она закрыла глаза.

— Ты даже не представляешь, что я почувствовала тогда, — прошептала она. — Я отдала ему всю себя. Как он посмел взять от меня этот подарок и сломать его?

Она задрожала и закрыла глаза.

— Потом я оказалась в здании компании Крауна, пришла узнать что-то о пенсии Джозефа. Я вошла в лифт, и там была Триша. У нее было такое самодовольное, такое порочное лицо!

— Она знала?

— О да, — сказала Дайана, горько усмехнувшись. — Она знала все. Она знала такие подробности, которые могла бы знать, только если бы присутствовала при этом. Понимаешь, я была игрушкой не только для Роба, а для них обоих.

По ее щекам, как жемчужины, покатились крупные слезы.

— Она сказала тогда: «Он всегда возвращается ко мне».

Паркер представил себе эту сцену. Дайана наверняка никак не прореагировала. Она всегда умела держать себя в руках. Но ее это, конечно, потрясло.

— Через два дня я получила по почте посылку. В ней была видеопленка, на которой мы с Робом лежали в постели и он говорил мне все те слова, которые мне так хотелось от него услышать. А потом в той же постели были они двое, Триша и Роб: проигрывали ту же сцену, слово в слово. И смеялись.

Паркеру стало просто дурно от такой жестокости.

— И тут что-то во мне сломалось, — сказала она. — Я начала пить. Однажды вечером я сидела в баре и плакалась бармену. Рядом сидел мужчина, который все слышал. Он сказал, что может помочь мне, за деньги.

— Эдди Дейвис, — пробормотал Паркер.

— Я и сама до сих пор не верю, что я наняла убийцу и разработала план. Я попросила Роба прийти ко мне домой на ужин в тот вечер, когда Тришу убили. Просто поговорить еще раз обо всем. «Я на тебя не обижаюсь», — сказала я ему. Он действительно думал, что мы можем остаться друзьями.

Она горько рассмеялась при одной только мысли об этом.

— Все получилось так легко, — продолжала она. — Он много выпил в тот вечер. Я подмешала в последний бокал снотворное. Позже в тот вечер меня вызвали на место преступления.

— К Трише, — сказал Паркер.

— Дейвис убил ее, когда Роб был уже дома и спал, якобы мертвецки пьяный. Так он стал главным подозреваемым.

— У него к тому же не было алиби. Не мог же он рассказать, что в ночь убийства был у своей бывшей любовницы. Но почему ты хотела убить Тришу, а не Роба? — спросил Паркер.

— Потому что мгновенная смерть — это для него слишком легкое наказание. Вот засадить его в тюрьму, где жизнь покажется ему адом, где ему уже не поможет то, что он Роб Коул…

— А что с шантажом?

— Это началось чуть позже. Деньги у меня были. Джозеф оставил мне большое наследство. Дейвис заявил, что ему полагается дополнительная сумма, и я ему заплатила. Но потом он захотел еще. Он послал мне фотографию, на которой я отдавала ему деньги. Приближался суд. Все говорили, что Джираделло не сомневается в том, что суд вынесет обвинительный приговор. Дейвис заявил, что он может все изменить.

— И сам себя выдаст? — спросил Паркер.

— Он сказал, что скроется и его никто не найдет. Но прежде он отошлет им фотографии и сообщит обо всем. Я отдала ему «линкольн» Джозефа. Этого ему показалось мало.

Она подошла к затемненному стеклу и встала там, глядя на свое отражение.

А в это время ее любовник, подумал Паркер, расследует убийство, стараясь связать воедино два, казалось бы, никак не связанных друг с другом преступления. Надеется таким образом восстановить свою репутацию. Ему стало тошно.

— Я просто хотела отомстить, — сказала она тихим, взволнованным голосом. — Я хотела, чтобы оба заплатили за то, что они сделали со мной.

Тут выдержка отказала ей, она разрыдалась. Она всхлипывала, и ему казалось, что-то умирает у нее внутри.