Убить Первого. Том 2

Парню чудилось, будто его сосуд души и вся атра внутри обернулась всепрожигающим пламенем, настолько невыносимым стал этот чудовищный жар. Через несколько мгновений Эдван дошёл до своего предела, до состояния, когда он уже был буквально в шаге от того, чтобы потерять сознание от боли. И тогда ощущение взгляда исчезло, а вместе с ним исчезло и пламя, и жар, и боль, оставив после себя лишь круг сажи на земле. Марис сочувственно похлопал Эдвана по плечу, а Лауту в тот момент захотелось завыть вместе с шакалами на проклятое чёрное небо. Или, хотя бы на темноту в глубине арки, настолько ему было обидно от этой неудачи.

Проклятый Хранитель огня отверг его! Просто проигнорировал просьбу, посмотрел и исчез! «Просто пожадничал, сволочь такая, Первый его побери!» — мысленно злился Лаут и ничего не мог с собой поделать. Умом-то он понимал, что это, скорее всего, не так, но совладать со своими чувствами был не в силах. На фоне этих переживаний он даже не думал о том, чтобы пытаться заключить новый контракт в ближайшее время, серьёзно опасаясь, как бы его обида не повлияла на новую попытку. Рисковать почём зря он не хотел, и Марис его в этом полностью поддерживал.

Вздохнув, Лаут погрузился глубже в медитацию, прогоняя посторонние мысли. Тягучая, тяжелая атра пещеры потянулась к нему со всех сторон и начала наполнять его. Девять колец легонько пульсировали на жёлтом сосуде, заставляя поступающую из внешнего мира энергию вливаться в стенки, укрепляя его. По прикидкам Эдвана, десятого ранга он сумеет достигнуть уже через несколько дней. Благодаря давлению, которое энергия подземелья оказывала на них каждую секунду, тело привыкало к новому рангу намного быстрее обычного, а из-за обилия камней атры вокруг можно было не беспокоиться о ресурсах для сферы концентрации. Развитие в таких условиях ускорялось в десятки раз. Так, в молчании, прошло около двух часов. Громкий хлопок со стороны арки разорвал повисшую тишину, окатив парней уже привычной волной ледяного ветра.

Марис поёжился и потерял концентрацию. Кусок земли, который он до этого старательно превращал в длинный тонкий столбик при помощи контракта, задрожал и осыпался кучкой комков. Парень взглянул на Лаута, который от порыва ветра даже не шелохнулся и преспокойно продолжал медитировать с видом самого безмятежного человека в мире.

Покачав головой, благородный взглянул в сторону закупоренного прохода и невольно вздохнул. Голову в который раз за последние несколько дней посетил невероятно важный вопрос. Что случилось с шакалом? Ушёл ли он, или Яго с дружками каким-то чудом сумели убить тварь и теперь считают их мёртвыми? А если так, то как они объяснят столь долгое своё отсутствие, когда решат, наконец, выйти наружу?

«А что, если шакал успел сожрать ещё кого-то… и его не нашли?» — пронеслась в голове парня неожиданная мысль. По спине Мариса пробежали мурашки. Ведь, если они вдруг объявятся целые после смерти тех, кого за ними послали… гнева Яго будет не избежать. А гиганта Марис боялся не на шутку. Слова Лаута о том, что после двенадцатого ранга никакие изгнанники им не будут страшны, особого доверия у благородного не вызывали. В конце концов, с того дня, когда Яго чуть не сломал ему шею, прошло всего девять дней. Память ещё была свежа.

Девять дней… задумавшись о времени, юноша вдруг почувствовал лёгкий укол голода. Действительно, пора бы и перекусить. Прогнав грустные мысли об остальных изгнанниках, парень поднялся на ноги и направился к закупоренному каменной стеной выходу из пещеры. В конце концов, рукокрылы на вкус не слишком-то отличались от птицы… разве что были немного жестковаты.

* * *

Светало. Прохладный ветерок с Ледяного пика шевелил кроны небольших деревьев и шуршал высокой травой, что в изобилии росла на склоне Плеши. Башня отверженных одиноко чернела на фоне светло-серого неба. Ло стоял неподвижно. Словно огромная каменная статуя, мужчина замер под сенью листвы, где покоилось то, что осталось от его брата. На могучем предплечье виднелись затянувшиеся шрамы. Следы от зубов шакала, которому Ло собственноручно разорвал морду надвое. Тварь сопротивлялась отчаянно, извивалась, царапалась, изо всех сил сжимала челюсти… так сильно, что даже умудрилась оттяпать мужчине мезинец. Однако, это её не спасло. Да и потеря пальца его, по правде сказать, в тот момент совершенно не волновала. Как, впрочем, и сейчас. Потеря ничтожного пальца не могла идти ни в какое сравнение с потерей родного человека, который, пусть и был самовлюблённым и бестолковым, но… всё-таки был его младшим братом.