Убить Первого. Том 2

— Не смей сравнивать этих тварей с моей семьёй! Ещё одно слово и, клянусь, я тебе глотку вырву! — прорычал парень, в мгновение ока оказавшись рядом с Лаутом и схватив того за грудки. В нос Эдвану ударил резкий запах помоев.

— А силёнок-то хватит? — недобро усмехнулся юноша, свободной рукой хватая врага за ворот рубахи. Кольца на сосуде души начали пульсировать.

Вместо ответа Марис, зарычав от злобы, заехал Эдвану кулаком свободной руки в лицо и тут же схлопотал ответный удар. Шар атры, на мгновение зависнув в воздухе, с хлопком исчез, а парни одновременно врезались в стены пещеры. В полной темноте они уже не могли друг друга видеть, но чтобы найти врага тем, кто способен чувствовать атру, зрение и не нужно.

Мощная ударная волна эхом прокатилась по тоннелю, когда парни вновь сошлись в схватке, обрушивая друг на друга чудовищные удары. Неравный бой вслепую, правда, не продлился долго. Как бы Марису не хотелось выбить заклятому врагу все зубы, на победу у него не было даже самого крошечного шанса. Он был всё ещё слаб, не успел восстановить атру и, к тому же, не обладал достаточным боевым мастерством, чтобы предугадать удар врага в кромешной тьме, а потому отхватывал куда чаще, чем куда-то попадал. Благородный продержался всего минуту, после чего пропустил мощный удар коленом в грудь и отключился, ударившись головой о каменную стену.

Когда тело противника рухнуло перед ним на пол, Эдван осторожно проверил, жив ли тот и, убедившись, что благородный просто без сознания, спокойно продолжил путь вглубь пещеры, освещая себе дорогу шаром атры. Тоннель оказался довольно широким, шириной где-то в десяток шагов и высотой все четыре. Он уходил куда-то вниз, вглубь холма, и чем дальше двигался парень, тем плотнее становилась атра. Примерно через двадцать метров от входа показались первые кристаллы. Но они, увы, были тусклыми, почти бесцветными и всего лишь росли из странных углублений в камне. Ради интереса юноша даже попытался оторвать один такой и с удивлением обнаружил, что тот хрупок, словно тончайшее стекло. Примерно, как использованный камень атры.

Ещё через тридцать шагов тоннель резко расширился и Эдван попал в круглую пещеру. Здесь кристаллов было уже намного больше, но все они, увы, были либо разрушены, либо бесцветны и хрупки. Справедливости ради стоит сказать, что это были только те, что росли прямо у входа. Всё, что было дальше пяти метров надёжно скрывала кромешная тьма подземелья. Откуда-то справа раздался странный свист, а через мгновение порыв ветра коснулся кожи Эдвана, пронизывая холодом до самых костей. По спине парня пробежали мурашки. Видимо, это и был тот самый правый проход, о котором говорил Пин.

Вздохнув, юноша развеял энергетический шар и написал в воздухе слово света в круге. Зажмурившись, он сразу же поднял руку над головой, чтобы случайно не лишиться зрения и, выждав для верности несколько мгновений, осторожно открыл глаза. Вокруг стало светло, как днём. Раздался дикий писк и из-под потолка к выходу наружу полетело множество летучих мышей, перепуганных новым источником света. Пещера оказалась не такой большой, как представлялось Эдвану в самом начале — всего шагов тридцать в ширину и около пятнадцати в длину. Посередине располагался крупный валун с острыми гранями, на котором в изобилии росли мелкие кристаллы насыщенного тёмно-синего цвета. К сожалению, ни один из них не источал того мягкого света чистой атры, который парень так хотел увидеть.

Эти мелкие кристаллы росли буквально повсюду. На стенах, на потолке и даже на редких выступах в центре комнаты, похожих на огромные каменные сосульки, что тянулись к огромному валуну сверху. У стен россыпью валялись булыжники всевозможных размеров, которые, скорее всего, были кем-то давным-давно отколоты, и на их поверхности тоже местами росли кристаллы.

Вздохнув, Эдван с тоской посмотрел направо. Там, в глубине пещеры уже виднелось великое множество маленьких белых огоньков, которые так и манили парня подойти поближе да собрать их. Тот самый правый проход, о котором предупреждал Пин, оказалось не так-то легко игнорировать, ведь левый тоннель не мог похвастаться таким богатством. Он был пуст и лишь зиял совершенно непривлекательной чернотой.