Убить Отца

– Я сказал, что он не Отец. Он тот самый человек, которого я видел той ночью. Но это не он приходил ко мне в капюшоне и темных очках, чтобы со мной позаниматься. Этот ниже ростом и уж точно более крепкого телосложения. Увидев его сквозь в щель в стене, я принял его за Отца. Неудивительно, что я ошибся, ведь он был первым человеком, чье лицо я увидел за одиннадцать лет в заточении. – Данте закончил и поднялся, чтобы полюбоваться результатом своих трудов. – Он не заботился о пленниках вроде меня. Теперь мне ясно, что у него была другая работа.

Коломба всмотрелась в невыразительное лицо Немца:

– Киллер. Так, значит, все твои рыдания были для показухи?

– Ну, скажем, только начиная с определенного момента. Пока он считал меня совершенно беспомощным, ему незачем было терять на меня время. – Он повернулся к Коломбе. – Что мы теперь будем с ним делать?

– С ним – ничего. Давно пора вытащить цистерну.

Данте кивнул:

– А мы точно сможем ее вытащить, если ты не будешь следить за тросом?

– У нас нет выбора. В баллоне не осталось воздуха, да и потом, я все равно не в состоянии погружаться. Остается лишь надеяться, что трос ни за что не зацепится.

– Тогда ладно. Пойду заведу лебедку.

Не успел Данте взобраться на платформу грузовика, как ночную тьму прорезали лучи фонарей. Кто-то закричал, и по карьеру разнесся пронзительный визг полицейской сирены.

Они слишком долго провозились с Немцем: полиция уже приехала.

24

Коломбу и Данте, трясущихся от холода и забрызганных грязью и кровью, обыскали и сковали наручниками за спиной. Тем временем со стороны петляющей среди деревьев дороги на берег высыпали полчища кремонских и миланских полицейских, а патрульные автомобили встали полукругом, чтобы осветить фарами место событий.

Когда местность была оцеплена, Сантини распорядился оказать первую помощь лежащему на земле связанному мужчине и вызвать «скорую».

Коломба с досадой думала о том, что они почти успели вытащить со дна цистерну. Не хватило всего десяти минут, а может, и того меньше. Столько трудов – и все ради того, чтобы сойти с дистанции на финишной прямой. Она потупилась скорее от тяжести поражения, чем от стыда, что ее арестовали. Данте замкнулся в себе. Он мог думать лишь о том, что его бросят в темную камеру и он никогда больше не увидит неба.

Сантини, держа руки в карманах, подошел к ним. Ему так и не пришлось доставать табельный пистолет. Вид у него был почти такой же изможденный, как у Коломбы и Данте.

– Каселли, кто этот полумертвый здоровяк?

Коломба с напускным спокойствием подняла лицо:

– Его называют Немцем. Он работает на Отца.

– Опять этот Отец… Каселли, завязывай. Никто не поверит, что ты такая же чокнутая, как твой дружок.

– Тогда что, по-твоему, он тут забыл?

– Не знаю. Но я понял, что меня это не волнует. Я свое дело сделал.

Коломба сжала стучащие от холода зубы:

– Как у тебя все просто.

– Тебе и самой надо было бросить это дело. Причем давным-давно. – Один из агентов передал Сантини упакованный в прозрачный пластиковый пакет «глок». – Твоя пушка? – спросил он Коломбу.

– Нет, его, – ответила Коломба. – И он в нас из нее стрелял. Сделай тест на следы пороха, и сам убедишься.

Сантини повернулся к Немцу. Полицейские уже перебинтовали ему раны, но из стопы сквозь марлю сочилась кровь.

– Слышали, что они сказали? Вы действительно пытались их убить?

– Я не знаю, кто эти люди, – прошептал Немец. – Они на меня напали.

Сантини запросил удостоверение личности мужчины. «Пьеро Фрабетти», – прочитал он.

– И что же вы здесь делали, господин Фрабетти?

– Гулял.

– Посреди ночи?

– Прошу вас… Мне плохо. Вы не могли бы меня освободить, пожалуйста? – Он был все еще по рукам и ногам связан скотчем.

– Может быть, позже, – сказал Сантини. – Где долбаная «скорая»? – прокричал он.

– Уже едут, будут через десять минут, – отозвался сопровождающий его инспектор следственного управления – тот самый, что говорил на северном диалекте. – На дороге неподалеку произошла жуткая авария, и все машины «скорой» сейчас заняты там.

– Долбаное захолустье! – пробормотал Сантини. – Увезите Каселли и ее дружка. Прямо в Рим, ясно?

– Понял. А с ним что? – спросил тот, показывая на Немца.

– Передай его нашим кремонским коллегам. Пусть разбираются.

Инспектор отдал распоряжения подчиненным. Коломбу трясло от холода и злости.

– Сантини… в озере доказательство наших слов! – закричала она. – Просто поднимите его лебедкой! К тросу привязана цистерна.

– А в цистерне Отец? – рассмеялся Сантини.

– Это займет всего пять гребаных минут…

– Лишних пять минут. Чао, Каселли.

Он отвернулся от арестованных, подошел к кромке воды и закурил. У него болел желудок, и хотелось ему одного – хорошенько выспаться. Но сначала ополоснуться в душе, а еще раньше – опрокинуть стаканчик чего-нибудь покрепче. А может, и больше, чем стаканчик.

– Неужели они просто бросят все здесь? – растерянно спросил Данте, пока агенты подталкивали их к припаркованным у деревьев полицейским машинам.

– Они оставят здесь постовых и дождутся приезда кремонского магистрата, – объяснила Коломба. – А тот уже распорядится вытащить цистерну. Может быть.