Убить нельзя научить

Теперь все вставало на свои места. В родном мире я лишь сжигала электроприборы, читала чужие эмоции, воздействовала на них аурой. Здесь начала швыряться молниями как супергерой, без усилий понимать незнакомые наречья. Еще ни с одним обитателем «Академии войны и мира» нас не разделил языковой барьер. Хотя в школе мои способности к английскому с трудом дотягивали до твердой троечки, а уж к французскому и подавно.

Ректор тащил сюда всех энергетически сильных существ из миров пентаграммы, а иногда даже из соседних.

Кафедры обучали не только традиционным вузовским предметам, но и управлением какой-то стихией.

Математики натаскивали повелевать ветрами, вихрями и смерчами.

Физики, как я — электричеством, светом, огнем, магнетизмом.

Биологи — водой.

Геологи и географы — землей и камнями.

Еще целых четыре кафедры занимались военной подготовкой. Академия выпускала «боевые единицы», и некоторые оставались тут, только уже в новом качестве. Ректор выбирал тех, кому лучше прочих удавалось укротить собственную стихию, направить ее, и при случае, дать подзатыльник плохишам.

Их главной задачей было сдерживать полчища из других измерений — каждый тамошний боец тоже владел одной стихией, а то и несколькими.

И не сиделось им в родных пенатах — утопические мечты о мировом господстве кого угодно лишат сна и покоя.

Вот так из тихой-мирной квартиры на неколдовской Земле, меня затащили в Академию для воинов-волшебников.

БОльшая часть абитуриентов приходила из мира Вархара — там каждый второй управлялся хотя бы с одной стихией, и это меня совсем не удивляло.

Я еще не встречала в Академии маленьких и щуплых студентов. Зато бугаев от природы, с явной печатью любви к физкультуре на теле, было хоть отбавляй.

«Шотландцы» прибыли сюда из другого мира, и происходили из какого-то богатого и воинственного клана.

Лекцию по кланам неведомой земли я благополучно пропустила мимо ушей. Решила, что для моего несчастного мозга новых сведений уже предостаточно.

И — очень кстати — мы добрались до столовой.

Драгар открыл дверь, и нос защекотали чудеснейшие запахи свежей пищи. Я затруднялась выделить один. Слишком много их было, и каждый обещал незабываемую трапезу.

По дороге воображение рисовало традиционную вузовскую столовую — решетку-змею для подносов, прилавки для еды и суетливых поварих за ними. И, конечно, не без кассира в самом конце «туннеля» — очереди страждущих перекусить между парами до самых дверей. Я даже нащупала кошелек в кармане юбки, заволновалась — в ходу ли здесь деньги с родной планеты?

Но огромное круглое помещение, со сводчатым потолком и белыми-белыми стенами в пух и прах разбило все мои стереотипы.

Вдоль стен тянулись бесконечные столы с едой. Никаких тебе касс, никаких очередей — студенты и преподаватели брали все, что приглянулось и садились за один из деревянных столиков.

Ярко-красные в рассеянном солнечном свете они в хаотичном беспорядке сгрудились в центре столовой.

Пока я ошарашенно оглядывалась, Драгар раздобыл где-то пару подносов, и мы принялись методично обходить ломившиеся от кушаний развалы. Жаркое из всех известных мне видов мяса и нескольких неизвестных, овощи, приготовленные сто и одним способом, горячая выпечка, фрукты — виданные и невиданные, напитки. От ароматов и богатства выбора голова шла кругом.

Решив не рисковать желудком, я взяла борщ, чайник мятного чая с лимонной цедрой, три булочки со злаками и картофель по-деревенски.

Радостно предвкушая трапезу, устроилась вместе с Драгаром за один из столиков. Компания веселых солнечных зайчиков — гостей из высоких сводчатых окон — обещала приятное времяпрепровождение. Но сегодняшний день ничуть не отличался от вчерашнего, и сюрпризов он приготовил ничуть не меньше.

В тот самый момент, когда я старательно размешивала сметану в борще, в дверях показалась массивная фигура Вархара. Рядом с ним твердой поступью вышагивала долговязая, неплохо скроенная женщина, с иссиня-черной косой и темно-серыми глазами. Я сразу подумала, что она из мира начальника.

Резкие черты лица, словно бы заточенные, высокие скулы, плечи и грудь штангистки, руки метательницы ядра и ноги легкоатлета. Прямо-таки женская копия проректора! И, надо сказать, очень даже привлекательная копия.

Пережидая, пока борщ немного остынет, я с опаской поглядывала на начальника. В душе еще теплилась наивная надежда, что он слишком увлечен спутницей, чтобы помешать мне спокойно пообедать.

Но на воротах Академии Войны и мира стоило бы вывесить табличку «Оставь надежду всяк сюда входящий».

Зорким взглядом Вархар не только выцепил меня из толпы в несколько сотен голодающих, но и в очередной раз оценил фигуру.

Не обращая внимания на недовольство спутницы, проректор отодвинул ее как картонную куклу, и строевым шагом направился к нам. Я поперхнулась борщом и закашлялась.

Глазом не успела моргнуть, как едва не попробовала борщ носом — удар в спину согнул меня в три погибели. Сверху посыпался хохот Вархара.

— Ты, поосторожней, женщина! Подавишься еще! Я не хочу терять столь ценный кадр.