— Он дал ей гомеопатическое лекарство, и она почувствовала себя лучше. Конечно, эта гомеопатия была просто сладким вином с имбирём и чуточкой низкосортного морфия. Когда у неё закончились деньги, лекарство перестало поступать. Она вернулась к обычному врачу, но к тому моменту рак был уже повсюду. Позволь сказать тебе, что болеть раком — херово, но быть на мели и болеть раком — самая дерьмовая участь, которая может выпасть на долю человека.
— Приятель, мне жаль. Хочешь, пойду и поговорю с Титусом?
— Не парься. Просто болтаю вслух. Я приглядываю за ним.
— Титус может слегка всё затягивать, но он хорош в своём деле. Если кольцо настоящее и малыш здесь, он отыщет его.
— Пусть лучше его ищейки лают, если он хочет продолжать выпивать здесь.
Карлос удаляется обслуживать других клиентов. Я вижу, как некоторые из них пялятся на меня в зеркало за стойкой бара. Сегодня хорошая публика. Никто не пытается заговорить со мной.
Я допиваю остатки коктейля из собачьего дерьма и ставлю стакан, чувствуя тошноту. Вот на что мы готовы, чтобы оставаться уродливыми. Я проверяю свои руки, надеясь, что может смогу увидеть, как шрамы обратно вырастают прямо у меня на глазах, как волосы Лона Чейни младшего[204] в
Враги убивают тебя ножом в спину. Друзья убивают добротой. В любом случае ты покойник.
Мне не следовало так наезжать на Аллегру, но я не мог просто стоять как истукан, когда она открыла рот. Есть вещи, которые ты думаешь, и вещи, которые произносишь вслух, и это очень разные штуки. Можно было ожидать, что кто-то вроде неё, полгода изучающий худу, должен бы это знать. Ты никогда не говоришь вслух: «Дьявол — твой папочка». Неважно, что так думаешь ты и все остальные в комнате. Ты не произносишь эти слова. Слова — это оружие. Они проделывают большие кровавые отверстия в мироздании. И слова — это кирпичики. Произносишь что-нибудь вслух, и оно начинает твердеть. Произносишь это достаточно громко, и оно становится стеной, через которую тебе не пробиться. Последнее, что мне нужно, это большой кирпичный Люцифер у меня на пути.
Какой ребёнок захочет иметь отцом Люцифера? Он бы дарил тебе самые дерьмовые на свете рождественские подарки. С другой стороны, он бы устраивал отличные вечеринки на Хэллоуин.
Карлос возвращается с бутылкой.
— Хочешь ещё, чтобы смыть привкус во рту?
— Половину. Спасибо.
Какая-то женщина что-то говорит парню на соседнем со мной стуле.
— Та симпатичная рыженькая в блузке от Гуччи. Она смотрит на тебя всё время, что я здесь. Почему бы не подойти и не поздороваться?
Парень оглядывается и встаёт. Женщина скользит на его место.
Узнаю этот акцент. Оборачиваюсь и смотрю на неё.
— Бриджит?
— Мне бы хотелось сказать тебе, что тебя нелегко найти. Что мне пришлось рыскать по закоулкам Лос-Анджелеса, чтобы выследить тебя. Правда в том, что тебя до смешного легко найти. Все друзья Саймона знают, где ты пьёшь.
— А они знают, где я беру свои донатсы?
— Не вполне уверена, что знаю, что это такое.
— Глазурь и жир, а между ними маленькое пирожное. Иногда сверху шоколад. Иногда в них кладут промышленные отходы, которые по вкусу напоминают вишню или яблоки. Это как есть сахарные мины.
— А-а. Ты имеешь в виду
— Нет. То, что ты ела дома, наверное, напоминало еду. Ты не в Америке, пока не съешь американский донат.
— Значит, мне нужно попробовать. Возьмёшь меня с собой?
— Если пообещаешь не рассказывать друзьям Ричи. Мне всё равно, что они знают о местечке Карлоса. Ему больше денег. Но человек должен иметь возможность спокойно наслаждаться оладьями.
— Это будет наш секрет. Это красное вино? Помираю с голоду. Не возражаешь?
— Это не вино.
Она фырчит и отплёвывается. Ругаясь по-чешски.
— Что это за жуткая дрянь?
— Царская водка. На любителя.
Появляется Карлос со стаканом воды.
— Выпейте, иначе к утру у вас не будет никаких вкусовых рецепторов.
— Бриджит, это Карлос. Карлос, Бриджит.
— Приятно познакомиться, Бриджит. Мы где-то встречались?
— Она снимается в фильмах. Возможно, ты видел один из них. Она известна под именем Бриджит Бардо.
— О, да.
Он кивает. С полуулыбкой, очевидно, не зная, что делать со своим лицом.
— Конечно. Ладно.
Другой посетитель делает ему знак принести выпить.
— Думаю, ты заставила его покраснеть, — говорю я.
— Как мило. Не думала, что калифорнийцы способны краснеть.
— Это исчезающий вид. Правительство окольцовывает их как кондоров и панд.
— Ты совсем не такой, как я ожидала. Ты ужасно глупый, Джеймс.