Убить Мертвых (ЛП)

Знаете, как тушат пожары на нефтяных скважинах, устраивая столь мощный взрыв, что тушит исходный огненный шар при помощи большего? Иногда единственный способ преодолеть что-то непроходимое — это разбить его c помощью его самого. Подобное убивают подобным. Когда живёшь с головой мертвеца, которая не затыкается и выкуривает все твои сигареты, единственный способ справиться с этим ужасом — сделать его столь ужасным, что даже странным образом привлекательным. Как полный фейерверков взрывающийся жираф. (Демоны реально знают, как устроить вечеринку в честь дня рождения).

Касабян зовёт его своей «шмаровозкой», но мне это название не очень нравится, так что я называю его «ковром-самолётом». На самом деле это платформа из красного дерева размером примерно с обеденную тарелку, поддерживаемая дюжиной шарнирных медных ножек. Когда я притащил её домой от Мунинна — частичная оплата за простую кражу со взломом — один конец платформы был заставлен призмами, зеркалами и приборами, которые, должно быть, когда-то были связаны с другим давно утерянным механизмом. Верхняя часть покрыта чем-то, похожим на отметины от зубов, и испачкана чем-то чёрным. Не хочу знать, что раньше приводило эту штуку в действие, или что с ней случилось.

После того, как открутил и отпилил всё лишнее, я позволил Касабяну устроить тест-драйв. Кто бы мог подумать? Его низкопробного третьеразрядного худу оказалось достаточно, чтобы обеспечить синхронность медных ножек, так что теперь он может передвигаться самостоятельно. Здорово, что больше не нужно повсюду его таскать, но это также означает, что каждый день я прихожу домой к дымящей как паровоз ханжеской сороконожке.

Он стоит на том, что раньше было столом для видео-бутлегерства, и при помощи своих медных ножек вводит цифры в ПК. Обретя мобильность, Касабян вновь занялся бухгалтерией «Макс Оверлоуд». Они с Аллегрой организовали в магазине небольшую беспроводную сеть, чтобы он мог совершать банковские операции и покупать онлайн товары. На мониторе рядом с ПК идут «Гонки с дьяволом», сносный трэш из середины семидесятых с Уорреном Оутсом и Питером Фондой, пытающимися оторваться от кучки деревенских дьяволопоклонников. С тех пор, как Касабян побывал в Даунтауне, он прётся от дьявольских фильмов. Голова не поднимает глаз, когда слышит, как я вошёл.

— Ну, как всё прошло? — Он поворачивается и смотрит на меня. — О, как всё плохо.

— Почти так всё плохо, Альфредо Гарсиа[68].

— Я говорил тебе не называть меня так.

— Мне пришлось разбираться с «Дикой бандой»[69] в кинотеатре. Оставь мне душевный настрой на Пекинпа.

— Тебе хотя бы заплатили?

— Да, вот большие деньги. Плюс обычные вычеты.

Я бросаю чек рядом с клавиатурой. Касабян зажимает концы чека между двумя своими медными ножками и поднимает, чтобы прочитать.

— Вот мудак. Он поступает так, просто чтобы унизить тебя. Это заставляет его чувствовать себя лучше по поводу неспособности делать то, что можешь делать ты, и необходимости в тебе для выполнения его грязной работы. Это чистая зависть.

— Ага, здесь, в Грейсленде[70], такая гламурная жизнь.

Я беру с прикроватного столика бутылку «Джека Дэниэлса»[71] и наливаю немного в стакан, которым пользуюсь уже три дня.

— И он пытается держать нас на крючке, моря голодом. Ты же это знаешь, да? Ты должен позволить мне заколдовать ему задницу.

Я делаю маленький глоток «Джека». Он хорош, но после Царской водки почти такой же крепкий, как вишнёвый «Кул Эйд»[72].

— Прибереги своё худу для настоящей работы. И, чисто технически, он морит голодом лишь меня. Если бы он узнал о тебе, то высрал бы собственное сердце.

— Отлично, тащи его сюда. Я сниму это на видео и выложу в YouTube.

— Забавнее было бы записать на плёнку Аэлиту. Я-то «мерзость», но даже не знаю, есть ли у ангелов слово для тебя.

— У одного есть. «Эй, дерьмоголовый».

— Люцифер никогда не лез за словом в карман. Он совсем как Боб Дилан, но без всего этого бесящего таланта.

— Очень смешно. Он обожает, когда ты так говоришь. Каждый раз, как ты это делаешь, он выкручивает температуру в Даунтауне вверх на десять градусов.

— Тогда он уже может готовить печенье на своих сиськах.

— Я попрошу у него для тебя.

— Нет, не попросишь. Когда ты загружаешь ему свой мозг, или воспроизводишь видео с самыми яркими моментами, или что ты там делаешь для старика, то показываешь ему лишь то, что хочешь, чтобы он увидел. Ты придерживаешь крохи, потому что когда знаешь что-то, чего не знает он, это даёт тебе власть. Точно так же, как утаиваешь что-то от меня. И я кое-что скрываю от тебя, а он — от нас обоих. Мы маленький бедлам лжецов.

Касабян кивает на пенопластовый контейнер, который я поставил на кровать, когда бросил оружие.

— Я чувствую запах тамале?

— Ага, хочешь? У меня нет аппетита.