Убить куклу

— Я очень сомневаюсь, что дорога тебе. Да и никогда, похоже, не была… Так вот, в том, что с тобой случилось, моей вины нет. Я подозреваю… Нет, знаю точно, что ты пострадал от удара куклы, и я здесь ни при чем. Твоя кукла, с нее и спрашивай. А я снимаю с себя вину за твое нездоровье. Мне известно, как сильно она может ударить, потому что испытала это на себе. Леонов и вовсе распростился с жизнью после встречи с ней. Я слишком много пережила, чтобы теперь верить каждому твоему слову. Паша, ты можешь осуждать меня сколько душе угодно, но я тебе должна сказать: я ухожу от тебя.

— Ты в своем уме?! Что ты мелешь, полоумная? Ты хочешь бросить мужа-калеку? Правду говорят: подлости человеческой нет предела. Какая же ты тварь!

— Я знаю. И все-таки я от тебя ухожу. В беде я тебя не оставлю и по-прежнему буду посылать вам с матушкой деньги. Вот только не те миллионы, о которых ты мечтаешь, а со своих заработанных денег.

— Постой-постой! Я что-то не понял. Из каких это — заработанных? Ты что же, при своих миллионах работать собралась?

— Паша, нет у меня никаких миллионов.

— То есть как это нет? Ты чего мелешь, убогая? А те, что Леонов тебе завещал?

— Он собирался оставить наследство своему ребенку, а я ему совершенно чужой человек. У него есть кровный сын, и ты о нем прекрасно знаешь, потому что сам рассказал о Григории Сорокину. Вот он и получит наследство своего биологического отца.

— Ты меня за дурака, что ли, держишь? Как он получит наследство, если завещание составлено на тебя? Никто теперь его не сможет ни отменить, ни оспорить. Я советовался с нотариусом и знаю это наверняка. Так что можешь не беспокоиться, детка, все твои миллионы останутся при тебе. Ну и при мне, конечно.

— Ты меня не слышишь или не хочешь слышать? Я от тебя ухожу. И это не мои деньги. Это деньги Григория. Поэтому он их и получит.

— Он что же, судиться с тобой собрался? Вот дурачок-то где! — Павел даже не слушал Леру, думая о чем-то своем. — Но это же бесполезная трата времени. Теперь он сможет получить деньги, если только ты сама ему отдашь… Стоп! А ты, случайно, не рехнулась — не собралась отказаться от завещанного тебе?

— Я действительно отказываюсь от наследства. В его пользу.

— Ах, вот оно что! Но пока еще не отказалась? — Павел впился в Леру безумным взглядом, но ей казалось, что он смотрит насквозь, словно через прозрачное стекло.

— Нет, я веду с ним переговоры.

— Какие еще переговоры? Он что же, не собирается принимать наследство отца?! Вот где два дурака-то — что один, что другой. Да вам обоим лечиться нужно! Но раз уж деньги вам не нужны, то отдайте их мне, чтобы я мог восстановить свое здоровье. К тому же без меня такие богатства вам обоим только во снах могли присниться… Чего молчишь? Или вы другое применение им нашли? Я понял! Я все понял! Какой же я осел! Вы же любовники, потому и решили надуть меня с наследством! Так вот, значит, что вы придумали: ты передаешь ему деньги, разводишься со мной, выходишь замуж за него, и я остаюсь в пролете?! Я правильно излагаю? Именно это в ваших планах? — перешел на крик Павел, буравя Леру пристальным взглядом.

— Нет. То есть не совсем. Я отказываюсь от наследства и развожусь с тобой. Замуж я ни за кого не собираюсь, и мы с Григорием не любовники. Он просто мой друг.

— Ну да, это теперь так называется? А деньги ты ему отдаешь за его красивые глазки? За то, что он твой друг? Что-то мне раньше не приходилось слышать, чтобы друзьям отдавали такие деньги.

— Если бы не твоя афера, он и сам бы их получил.

— Дырку от бублика он бы получил, если бы я не заварил всю эту кашу! — орал Павел. Лицо его покраснело, а глаза полыхали ненавистью и злобой. — Это моя заслуга, что Леонов написал на тебя завещание. Моя и никого больше! Поэтому именно я являюсь истинным наследником, единственным! И именно мне ты обязана передать эти деньги! Ты поняла меня, тварь? Будет так, как я сказал, и никак иначе!

— Нет, Паша. По-твоему уже не будет никогда. Я сделаю так, как считаю нужным. Будет, поигрался со мной как с куклой, с тебя довольно. Я уже не та, что была прежде, и подчиняться тебе не собираюсь. Мне пора. Все, что нужно сказать, я тебе сказала. Прощай!

Лера вскочила со стула, на котором сидела, вцепившись руками в сиденье, словно Павел мог ее сдуть одним только взглядом, и со слезами бросилась к выходу. Выбежав из квартиры и хлопнув дверью, на мгновение остановилась, чтобы перевести дух. Лера чувствовала себя монстром, а глыба вины снова пыталась раздавить малые крохи зародившегося в душе достоинства.

В эти минуты она ненавидела себя и проклинала на чем свет стоит! Нет ничего проще и действеннее, чем проклинать самого себя. Ведь перед собой человек всегда открыт и беззащитен. Особенно от собственной ненависти. И некому за него заступиться. Потому и проклятия его достигают цели.