Убить Хранителя (СИ)

— Малена из семьи Глагреон Дома Пяти Цветов. Ее Дом, между прочим, будет даже побогаче и повыше твоего. Ее отец, барон Виер Глагреон, имеет один из самых важнейших голосов на Королевском Собрании. А сама она, такая… такая… Ты конфеты любишь? Вот считай, что она самая вкусная конфета во всем мире. Любой бы съел с превеликим удовольствием. Но только тот, кто протянет ручонку, тут же по ней и получит.

— Похоже, непростая штучка, — пробормотал я.

— Что есть, то есть, — согласился Мэлдаф. — Характер не сахарный. Так что смотри, налево глазками особо не стреляй, узнает Малена, вздернет тебя на красивой бельевой веревке. Потом, конечно, снимет. Но сначала вздернет! — Мэлдаф расхохотался и сделал глоток из стакана. — Она крепко за тебя ухватилась. Если честно, многие девушки по тебе вздыхают. До сих пор ломаю голову, что в тебе находят такого, чего нет у меня? Ну, теперь у меня шансов больше, ты-то вон какой идиот нынче стал. Хотя Малене, наверное, такой и нужен. Чтобы не перечил, а только головой кивал, когда требуется.

— А какие у цвета у Малены?

— Желтый, лазурный, серебряный, розовый и зеленый.

— А у ее отца?

— Сейчас припомню… кажется, зеленый, серебряный, черный, коричневый и вишневый. Что ты еще хочешь знать?

— Действительно, что талдычим про эти цвета. Как только вы их запоминаете?

Мэлдаф только пожал плечами и сказал:

— Давай, задавай вопросы.

— Сколько мы живем?

— Живем? — удивленно переспросил он, — Мда. Точно, как новорожденный. Да все по-разному как-то, знаешь. Кто сто, кто сто пятьдесят преображений, кому как повезет.

Черт бы побрал это местное летоисчисление! Что за преображения такие? Они равны стандартным земным годам или нет? Может, они тут мрут как мотыльки?

— А на что делится день… тьфу, то есть осветление? — спросил я, натягивая черные кожаные сапоги с красной подошвой и желтой каймой на голенищах.

— Осветление делится на семь основных цветов: белый, желтый, красный, зеленый, синий, фиолетовый, коричневый и черный. А цвета не делятся ни на что, — видя в моих глазах новый вопрос, заранее ответил Мэлдаф, — Небо невозможно предсказать по мелочам.

— Сколько в одном преображении смешаний, а в смешании — осветлений?

— Двадцать смешаний и пятьдесят осветлений.

Разобрался! А ты говоришь, что я похож на идиота, мой добрый друг. Все на самом деле просто.

Я посмотрел на Мэлдафа, улыбнулся и подмигнул. Тот покрутил пальцем у виска и тяжело вздохнул.

9

Я СОРИЕНТИРОВАЛСЯ довольно быстро.

Все эти смешания с осветлениями больше не казались кромешной белибердой, хотя летоисчисление и выглядело частью заклинания из книги сказочной ведьмы. Или из книги несбывшихся пророчеств: в период энного преображения, когда наступит такое-то смешание, в красный цвет десятого осветления королевство пожрет алый зверь, у-у-у!

Никаких тайн и непреодолимых трудностей в календаре. Преображение — это год. Смешание — месяц. Осветление — сутки. Выходит, исходя из слов Мэлдафа, местный год состоит из двадцати месяцев. А месяц — из пятидесяти дней. Вот и все чудеса.

«Если здесь жизнь одного человека в среднем длится около ста двадцати преображений, — мысленно начал я подсчитывать, — то получается, что человек или эльф, кто они там на самом деле, живет около 330 лет!»

Все это, конечно, замечательно, но мне не вытянуть и двух смешаний, то есть месяцев. Я (настоящий я, а не Ральф из сна или виртуального мира) сейчас лежу на больничной койке в палате онкоцентра и считаю дни до того момента, когда болезнь полностью уничтожит тело. Или нет? Ведь Марентьев отрицал смерть при нашем разговоре. Ты не умрешь, говорил он. Но как «Рассвет» это устроит? Никаких эликсиров бессмертия главврач не приносил и ритуалов вуду не совершал.

Только сейчас заметил, что голова совершенно уже не болела. Я не чувствую никаких признаков болезни. Может, здесь, в этом цветном мире, промежутки между приступами стали занимать больше времени?

— Это все, что ты хотел рассказать? — спросил я Мэлдафа.

— В принципе, да. Дал тебе основу. Не могу же учить всему, на понимание чего уходят годы. Знай цвета, время, а дальше разберемся. Главное, не болтай лишнего. Если выдашь себя, то у нас могут появиться…

— Дети! — Я засмеялся.

— Ну, в общем, да, — согласился Мэлдаф и улыбнулся. — Пока что, дети и неприятности являются для меня синонимами. В скором времени ты должен все вспомнить. Надеюсь. Не может же потеря памяти быть вечной. И это случиться с моей помощью или без. Но верю, что случится. А пока тебе остается продолжать жить.

10

ИТАК, что мы имеем на данный момент?

Исходя исключительно из субъективных ощущений (а каких еще, разве ощущения отдельного индивида могут оказаться объективными), имелась большая доля вероятности, что я оказался в совершенно незнакомом мире. Теперь передо мной, как лист перед травой, вставали два вопроса. Где я и как все это должно отразиться на моем состоянии?