Убить голыми руками

Куяма спустился в метро и облегченно вздохнул, когда толпа скрыла его от глаз Дэмуры. «С этим старикашкой держи ухо востро», – подумал он, зная эту породу людей. Любитель предаваться медитации, соблюдающий чайную церемонию, мастерски владеющий каким-нибудь из видов искусства боя, старательный, упорный в достижении цели, словом, столп нации. Такой способен трудиться дни и ночи напролет. Куяма готов был поспорить, что Дэмура отправился вовсе не домой, как сказал ему, а по делу. Нельзя позволить старику вырваться вперед хоть на полшага! Каждая клеточка его существа молила об отдыхе, и все же Куяма решил, что он тоже продолжит работу. Более того, он знал, куда должен пойти. Тяжело вздохнув, он направился к телефонной будке. Номер телефона не было нужды разыскивать: в объемистой папке, которую он таскал с собой с утра, лежала карточка и на Маццони. Родился в 1940-м в Чикаго – Куяма наскоро пробежал глазами незначительные, с его точки зрения, подробности. Вот уже пять лет как живет в Японии, кинопродюсер. Член правления КМК. Карточка была снабжена пометкой, смысл которой Куяма знал, но сейчас впервые увидел воочию. Пометка указывала на то, что о данном лице имеется еще кое-какая – неофициальная, не подкрепленная фактами и неподпадающая под статьи закона – информация. К примеру, слухи, которые не внесешь в официальную картотеку, но которые могут пригодиться, если детектив серьезно заинтересуется данным лицом.

«Какого же характера могут быть эти слухи?» – раздумывал Куяма, набирая номер телефона Маццони. Продюсер разговаривал вежливо, пожалуй, чуть свысока; по голосу его чувствовалось, что он не слишком встревожен желанием полицейского наведаться к нему домой в столь поздний час. Возможно, он привык к таким визитам. Глядишь, и судимость у него есть… Хотя нет, наличие судимости было бы указано в картотеке. Куяма в этот день основательно потратился, и сердце у него обливалось кровью, когда он остановил проезжавшее мимо такси. Но он спешил, а по его мнению, грешно скупиться, когда речь идет о первом серьезном расследовании. К тому же он ехал по направлению к дому. Маццони жил в нескольких кварталах от него, из чего Куяма заключил, что американец не принадлежит к многочисленному лагерю бедняков.

Маццони действительно не принадлежал к их числу. Дом когда-то был традиционно японским, а затем его – без должного чувства меры – переоборудовали в американскую виллу. Дверь открыл плечистый, крепкий японец. Быстрым взглядом он с головы до пят прощупал Куяму, который не удивился бы, если бы даже его обыскали. В комнате он обнаружил еще двоих таких же мускулистых парней. Фукиде придется туго, если он пожелает еще раз схватиться с Маццони. Комната была огромных размеров, а интерьер спроектирован профессиональным дизайнером. Художник разместил здесь бар со стойкой, зеркала, читальный уголок, оставил открытыми просторные площадки, но не привнес ничего индивидуального. Впрочем, этого, по всей вероятности, от него и не требовали. Маццони, должно быть, заказал интерьер в современном духе. Необычные лампы поблескивали на изогнутых хромированных подставках, гармонировавших со светлой кожей обивки, матовой поверхностью дерева. Все вместе взятое производило неплохое впечатление, равно как и сам хозяин дома. Маццони был высокого роста, привлекательной наружности. Куяма не удивлялся, что из-за него женщина бросила мужа, даже такого, как Адзато. Взгляд у Маццони был твердый, даже жесткий, и потому несколько театральный костюм не делал его смешным. Элегантные брюки, пестрая рубашка с воротом нараспашку, шелковый шейный платок… Интересно, что сказал бы Дэмура, увидев его?

Куяма назвал себя и попытался произвести впечатление невозмутимого сыщика высокого ранга, которому не в новинку допрашивать похожего на мафиози американца, охраняемого тремя «гориллами». Он чуть было не испортил это впечатление, лишь в последний момент удержавшись, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Вот оно что! Теперь ясно, какого характера эта негласная, сообщаемая лишь в частном порядке информация о Маццони! Ну конечно же, он мафиози или, во всяком случае, связан с мафией. От этого открытия Куяме отнюдь не стало легче.

Маццони встретил его любезно. Предложил сесть и сделал знак одному из телохранителей, чтобы тот налил им выпить. Сам хозяин плюхнулся в мягкое кресло, скрестил длинные ноги и с интересом воззрился на молодого сыщика. Куяма выждал несколько секунд. У него из головы вдруг выскочили все вопросы, с которых пристало начинать разговор. Пауза чересчур затянулась, и Куяма волей-неволей вынужден был начать с первого, что пришло в голову.

– Если я правильно осведомлен, вы являетесь членом правления КМК…

– Вы верно осведомлены, – Маццони тонко улыбнулся, что, по мнению Куямы, должно было означать следующее: отчего бы токийской полиции и не быть осведомленной на этот счет, к тому же никакого криминала тут нет.