Убить эльфа

Он мыл голову, красил, стриг – Нора плохо помнила даже порядок действий в своем сладком расслабленном полусне. Вокруг суетились люди, продолжали приводить в идеальное состояние ногти. Кто-то появлялся в поле зрения, приносил ткани, советовался с босом и исчезал. Несколько раз забегал фотограф, ругался и требовал не затягивать процедуры: уходит свет.

Нора так и не поняла, почему довольно скоро оказалась одетая, причесанная и в полном макияже – перед камерой. Она послушно исполняла приказы фотографа, подчинялась девушкам-переодевальщицам и радовалась. Все тело звенело и полнилось силой. Руки странного Гнома сотворили с ней нечто невообразимое. Энергия, прежде сочившаяся по капле, теперь вливалась полноценным потоком, неиссякаемым и теплым, как солнечный свет. Как кипучая и веселая душа самого мастера.

Ведьма улыбалась для фотографа и думала: как теперь искать эльфов? Она сама сейчас звучит и ощущается, именно как длинноухий враг! Потому что стала частью мира, от которого была невесть когда и за какие грехи отрезана с самого рождения. Получается, в старом городе не было эльфов? Просто ей встретились два клиента великого парикмахера… А как же зеленоглазый насмешник?

– Великолепно! – заявил фотограф, падая в необъятное кресло и принимая бокал с вином. – Детка, ты создана для камеры. У тебя выразительное лицо. Не злое, не циничное и не холодное, как у большинства ведьм. Ррын, я доволен!

– Завтра закончим, – кивнул мастер, выныривая из помещения. – Потом я хочу использовать её лицо для рекламы салона. Эй, сонная полковница! Подъем! Стройся и шагом марш, поехали ужинать.

Нора огорченно кивнула, последний раз оглянулась на сад, поляну, съемочные декорации, улыбчивых девушек…

– Ну что ты киснешь? – возмутился бесподобный парикмахер. – Все, кто мне нравится, могут приходить сюда в любое время. За тобой я закрепляю мастера Корна. Вот он, запомни. Тебе принадлежит право на час его времени в месяц. Поняла?

– Бесплатно? – восторженно ужаснулась Нора расточительности Гнома.

– Дык… зачем нам деньги? – пожал плечами мастер. – Мы их солили, мариновали и резали, как салат. Скучно… Их слишком много, малыш. Мне столько не надо. Все мои ребята – очень состоятельные люди. Даже прислуга живет поприличнее, чем некоторые полковницы. Пошли, потратим еще тысяч двадцать. Больше на двоих в 'Розе' за один вечер не просадить.

– Странная у тебя жизнь, – удивилась Нора. – Золота без меры, а ты сам спины мнешь.

– А что мне, от скуки без дела умирать? – возмутился Ррын. – Я, малыш, мну только красивые спины. Скажи, тебе давно говорили, что у тебя красивая спина? Вся, целиком. От затылка до пяток…

Нора почувствовала, что краснеет не хуже Марши. Что впервые за два года ей не хочется проклясть человека, которому она приглянулась. И что ей всего лишь сказали простенький дежурный комплимент. Без особой теплоты, доступной этому огненному человеку. Интересно, а для кого он горит по-настоящему? И каково это – когда тебя действительно ценят? Как человека, а не как добычу…

Ужин был великолепным. По настоянию неугомонного Ррына с открытой террасы выгнали всех посетителей. Гном танцевал, вызвав движением руки живой оркестр из зала. Рычал, требуя шампанское, наилучшее, забарьерное. Учил Нору есть огромных креветок…

Домой её, само собой, должны были довезти. Но Ррын что-то начал твердить про красоту лунной ночи – и Нора пьяно, на спор, отказалась от машины. Подхватила свои бесценные шарфы, замотала на шее, нахально сунула подмышку бутыль с понравившимся вином. Повесила на сгиб руки корзинку с яблоками и мармеладом. И пошла себе по знакомому старому городу. Ночью – совершенно непривычному. Пустому, темному, тихому и гулкому. Мостовые политы водой, чтобы создать свежесть. Огромная луна висит над головой и слегка качается, отчего и тень гуляет, и мостовая пританцовывает в такт теплой радости. Кира жива, и её день рождения удалось отметить просто бесподобно!

Ощущение странной и смутной неправильности окружающего пришло медленно, с трудом пробившись сквозь нетрезвую поверхностную мутную радость. Нора тряхнула головой, шепнула несколько слов заклятия, уговаривая голову остыть, сознание – проясниться. Огляделась.

Знакомое место. Вот граница старого города. А здесь первый перекресток узких улочек. Налево – дорога к полицейскому управлению и пятачку, где днем торгует знакомый мороженщик. Направо – тупичок, в нем усадьбы чиновников управления делами президента, двух известных банкиров и самого главы сената. Говорят, взятки в сенат и президентскую структуру передают прямо через маленькие калиточки, по-соседски… Все это – само собой – исключительно слухи! Позади брусчатка, по которой Нора добралась сюда из 'Розы'.