Убить демиурга!

Портниха-командирша возмущенно напыжилась и побагровела, парочка ее спутниц с подсобным инструментом уставились на Нику с таким видом, словно видели перед собой кого-то вроде Георгия Победоносца аккурат в момент пронзания копьем могучего змия.

— Ничего, лоана, пока посидите, только ножки из ботиночек выньте! — предложил рыжий толстяк и подошел поближе, доставая кожаный ремешок с крошечными черными метками из нагрудного кармашка.

Ника дисциплинированно исполнила просьбу. И пожилой мастер принялся быстро обмерять конечность, перемежая действия восхищенным аханьем:

— Какая ножка! Изящная, узкая, лодыжка тонкая!

— У меня тридцать пять с половиной, а подъем высокий, всегда мучилась с поиском обуви! Тридцать восьмым все магазины завалены, а поменьше только в детских отделах имеется, — пожаловалась молоденькая писательница, которой никто и никогда еще не тачал обуви на заказ. И вообще, процесс поиска подходящей обуви для Ники напоминал эпические работы на оскудевшем золотоносном прииске, где чисто теоретически золото быть должно, а на практике попадаются лишь мельчайшие песчинки.

— Для такой лоаны бальные туфельки стачать одно удовольствие будет! Какого цвета желаете? — продолжил расспросы сапожник, никак не отреагировав на информацию о дефицитности размера, мало понятную для альраханца.

— Не знаю. А как принято? Если не под цвет платья, тогда на ваше усмотрение, — честно ответила девушка. Уж колготки под туфли она подобрать способна. Несколько пар с собой прихватила.

— Тогда! Тогда! — рыжий аж захлебнулся восторгом. — Я использую бежевую шкуру сугра. Она мягкая, удобная и туфелькам сноса не будет! На сапожки пущу ельского дракха…..

Бурно жестикулируя и бормоча себе под нос перечень перспективных работ, шкур и моделей сапожник удалился, так и не записав ни одной цифры из результатов обмера. То ли был настолько беспечен, то ли страдал рассеянным склерозом, то ли наметанный глаз позволял. Если его велела прислать Гилиана, тогда последнее было вернее всего.

Когда за рыжим закрылась дверь, Ника потянулась к пуговичкам блузки и начала раздеваться, как и требовала разгневанная портниха — до белья. Дарет спокойно отошел к окну, скрестил руки и вперил взор в парковый пейзаж.

Процесс разоблачения шел относительно благополучно, не считая гневного сопения дамы, покуда не возникла необходимость встать, чтобы расстаться с джинсами. Темно-синие, плотные они не только надежно фиксировали, но и скрывали определенные щекотливые моменты, которые девушка обычно предпочитала прикрывать еще и черным бельем.

Сейчас все стало очевидно, как день, или, что точнее, как японский флаг. За спиной Вероники раздалось дуэтное аханье и смущенное покашливание главной портнихи. Прочистив горло, дама сочувственно хмыкнула и сказала, смерив опасливым взглядом бледное лицо объекта:

— И впрямь, нечего на стул залезать, так справимся.

— C-спасибо, я на секундочку, — пискнула Ника, до которой дошла причина коллективного замешательства, переросшего в легкое сочувствие. Краснея, девушка выбралась за дверь в коридор с зеркальным шкафом, тот самый, одна из дверей которого открывалась в спальню, а вторая в комнату для Дарета. Зашуршал пакет с прихваченными из дома запасами. И Ника вернулась к портнихам уже в свежем белье.

Женщина хлопнула в ладоши, отдавая невербальный приказ, и две ее помощницы, сбросив подручные средства на диван, завертелись вокруг девушки, как ретивые листики в листопад. Полоски светлой бумаги мелькали в проворных пальчиках. Время от времени портнихи выкрикивали цифры и странные аббревиатуры, а начальница собственноручно записывала результаты измерений в большой блокнот, почти книгу: массивную, с золотым теснением по переплету и серебряным отрезом. Этот талмуд висел до начала процесса у дамы на поясе, и Ника терялась в догадках о его высоком предназначении. Ан вот оно как! Это оказался сборник мерок дам высшего альраханского общества.

Нику поворачивали из стороны в сторону, но без особой бесцеремонности, почти аккуратно, столь же бережно приподнимали руки или просили нагнуться. В процессе обмера девушка даже успела заглянуть в блокнот и увидела ровную табличку с три столбца — первый те самые загадочные буквенные сочетания, во втором и третьем альраханские цифры в десятичной мере счисления. Портнихи дублировали каждый обмер, чтобы исключить возможность ошибок.

Руки от плеча до запястья мерили последними, когда Вероника уже сидела.

— Одиннадцать ноготков! — закрутив белую ленточку у запястья, доложила начальнице девушку с задорным курносым носиком.

И ее товарка, измерявшая другую руку, подтвердила, отступая на шаг и сноровисто скручивая ленточку:

— Одиннадцать! У лоаны очень тонкие запястья! А талия — никакого корсета не нужно!

— Зато без кружева на лифе или пуховок под него платье не сделаешь! Уж больно вы худощавы, лоана! — неодобрительно, в голосе было больше сочувствия и какой-то ворчливой заботы, чем гонора, хмыкнула портниха. — Точно девочка перед Балом Первого Цветения, а на погляд постарше будете. Сколько годков-то?