Убийца сидит напротив: как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков

Подобно очень многим убийцам и маньякам, Джозеф Кондро пришел (или якобы пришел) к осознанию своих корней и духовности, но только после того, как попал в тюрьму и лишился сиюминутных удовольствий и острых ощущений. Об обретении духовности часто заявляли и другие жестокие маньяки. Деннис Рейдер говорил мне: «Ви­дите ли, я верующий христианин и был им всегда. После убийства семьи Отеро я стал молить Бога о помощи в борьбе с этим моим влечением. Больше всего я боялся не поимки, а того, что Господь не пустит меня на небеса и обречет на вечные муки». Я не усомнился в его искренней вере в загробную жизнь. Более того, я счел это довольно любопытным, поскольку знал о его убежденности в том, что убитые им женщины будут обслуживать его на том све­те в качестве секс-рабынь. Сам факт того, что он допускал мысль о попадании в рай после всего содеянного, сви­детельствует о степени его злостного нарциссизма.

- Кстати, говоря о духовности, не собираетесь ли вы облегчить душу ради высшей жизни? - спросил я Кон­дро. - Не стоит ли признаться во всех своих грехах до единого, чтобы иметь возможность пойти к той самой выс­шей жизни?

Дело это благое - очиститься от грехов перед... перед уходом. Да, так мне когда-то сказали, и я все еще в это верю. Короче, как вы говорите, надо очиститься от грехов и злодеяний, иначе будешь вечно бродить по тому свету, и душа не обретет покой. Так и останешься каким-то блуждающим духом.

Мне было очень трудно поверить, что человек, спокойно и уверенно насиловавший и убивавший детей, может быть настолько озабочен упокоением своей души.

-Тоестьвыне хотите стать блуждающим духом?

- Нет. Думаю, я был заблудшей душой от рождения.

И снова на самом деле он здесь ни при чем.

- Но вы же способны всё изменить, верно? Разве не в этом состоят ваши теперешние духовные убеждения?

- Не знаю я про «всё изменить». Это дело Господне.

- Сожалеете о чем-либо?

- Нет. Немного жалко, что не был отцом получше своим детям, а так нет, ни о чем не жалею.

- Не сожалеете по поводу своей первой жертвы тогда, в 1985-м?

- Нет.

- А что по поводу 1996-го? Тоже никаких сожалений?

- Никаких.

- Может, поступили бы как-то иначе?

- Ну, я бы ее [Кару Радд] в другое место отвез.

- Чтобы ее не обнаружили?

-Да, так, как я сперва и собирался.

- Как, по-вашему, вы ненормальный?

-Да, думаю, есть у меня кое-какие проблемы.

- Знаете, в прошлом люди называли вас чудовищем. А вы как думаете? Считаете себя чудовищем?

-До тюрьмы был. А сейчас я просто заключенный.

- Вас здесь лечат?

- Нет.

- Может, стоит с психологами поработать? При желании, конечно.

- Ну да. Время от времени хожу к здешнему психиатру, но он только... они меня только лекарствами пичкают, чтобы спать по ночам. Но вот так, как с вами, посидеть, поговорить о себе, такого никогда не было вообще-то.

-А вам этого хотелось? Или вы просто не просили об этом?

-Да нет, особо не хотелось. Никогда. До сегодняшнего дня.

-А почему вы согласились на эту беседу?

- Ко мне куча народу обращалась из прессы, просили об интервью, а я всегда отказывал. А теперь я чувствую, что настало время отпустить прошлое, обрести покой. Не только их семьям, но и мне, понимаете? Это для меня большой жизненный шаг - оставить все это позади.

Из-за откровенных описаний насилия в документальный телефильм вошли лишь небольшие фрагменты нашей беседы, которая впервые обнародуется на этих страницах. Забавно, но когда телевизионным начальникам показа­ли запись интервью, «выступление» Джозефа Кондро впечатлило их куда больше, чем мое. От меня они хотели конфликтности: я должен был нападать на собеседника, не скрывая своего гневного возмущения его злодеяниями. Похоже, в моем лице им был нужен «злой коп».

Что бы ни чувствовал при этом я сам, в моих тюремных беседах с жестокими преступниками было очень важно установить некий контакт с исследуемым с целью узнать его как можно лучше. Выражая свое собственное гневное возмущение, достичь этого невозможно. На самом деле я был очень удивлен, прочитав в рецензии на нашу переда­чу следующее замечание о себе: «Рассказ Кондро об убийстве восьмилетней дочери своего друга настолько мер­зок, что даже обычно невозмутимый Дуглас говорит ему: "Вы же убили маленькую девочку!"» Наверное, это был максимум эмоциональности, который я когда-либо позволил себе в этих ситуациях.

Изображать из себя персонажа Клинта Иствуда перед камерами, может, и соблазнительно. Еще большее эмо­циональное удовлетворение дала бы возможность публично выбить из этого персонажа все его дерьмо (хотя в ре­альной жизни за это дают срок). Но я старался объяснить, что любой другой подход, помимо успешно применявше­гося нами во времена работы в ФБР, будет контрпродуктивным. Моя задача - разговорить этих людей, выяснить, что происходит и происходило в их головах. Агрессивностью и гневным осуждением этого не достичь. В конечном счете разговор с убийцей - игра в долгую, где каждый ход тщательно обдуман. Гнев, возмущение, негодование - все эти эмоции постоянно присутствуют внутри тебя, но не принесут пользы, если выплеснутся наружу.