Убийца поневоле

Закутавшись в теплый халат и обмотав мокрые волосы полотенцем, Настя вышла из ванной и тут же увидела стоящего в коридоре Лешу с встревоженным лицом и грустными глазами.

— Опять? — безнадежно спросил он.

Она молча кивнула, внутренне разрываясь между жалостью к нему и отчаянным нежеланием ехать на банкет. Жалость в конце концов победила.

— Предлагаю компромиссное решение, — сказала она. — Мы едем на банкет, на обратном пути заезжаем к тебе домой, забираем твой компьютер и временно ставим его здесь. На пару недель, не больше. Если у меня будет компьютер, я сделаю справку намного быстрее, а без него мне придется садиться за работу прямо сейчас.

— Но как же я без компьютера?.. — растерялся Леша.

— Выбирай: или две недели без компьютера, или сегодня без меня на банкете.

— А я могу эти две недели пожить здесь и работать на компьютере днем, пока тебя нет?

— Конечно, солнышко мое. Заодно будешь ходить в магазин и готовить мне еду.

— Аська, ты корыстна до неприличия. Совершенно непонятно, почему я до сих пор тебя не разлюбил.

— А это потому, что ты ленивый. Влюбиться можно в одну секунду, легко и просто, а вот перестать любить — это адский труд. Почему неразделенная любовь превращается в трагедию? Потому что этот труд далеко не каждому под силу.

Она устроилась на кухне, включила фен и принялась сушить волосы.

— Представь, какие это муки — сознавать, что твоя любовь кому-то мешает, делает кого-то несчастным, и вот ты начинаешь вырывать ее из себя с кровью и мясом и от этого с каждым днем любишь все сильнее и чувствуешь, что сходишь с ума…

Голос ее зазвенел, скулы порозовели, глаза из бледно-серых стали голубыми. Настя поняла, что чрезмерно увлеклась. Вспомнила собственную давно забытую боль и заговорила о ней вслух, да еще при Леше. «Дрянь бессердечная», — мысленно обругала она себя. Но было уже поздно. Леша тоже вспомнил, и ему было, наверное, еще больнее.

— Я сварю кофе, — произнес он деланно безразличным голосом и полез в шкаф за кофемолкой.

Настя с преувеличенной тщательностью сушила волосы, Леша столь же старательно, соблюдая все процедурные тонкости, колдовал над кофе. Разговаривать не хотелось, все и так было ясно.

— Как ты думаешь, какие серьги лучше надеть к твоему платью? — осторожно спросила Настя, когда кофе был выпит, волосы высушены и пора было наконец хоть что-нибудь произнести, чтобы окончательно не увязнуть в неловкой ситуации.

— Решай сама, — сдержанно ответил Леша, избегая встречаться с ней взглядом.

«Так и есть, он расстроился, — подумала Настя. — Природа обделила меня деликатностью, уж это точно. Надо же так неловко себя вести! Сначала не захотела надевать платье, теперь еще разговор этот дурацкий… И как раз в тот день, когда удачно завершился организованный им международный симпозиум, в который он вложил столько сил и нервов. Его во всеуслышание признали родоначальником новой научной школы, которую сегодня представляют его многочисленные ученики, присудили ему очередную невероятно престижную премию, присвоили звание академика какой-то академии… Господи, я даже не помню, что это за академия. Я веду себя совершенно непозволительно. Надо во что бы то ни стало исправлять положение».

На исправление положения ушел почти час, поэтому одеваться и приводить себя в порядок Насте пришлось с рекордной скоростью. Уже в прихожей, взяв сумочку и кинув в зеркало последний взыскательный взгляд, она спохватилась:

— А глаза-то!

— Что — глаза? — не сразу понял Чистяков, который после занятий любовью обычно бывал несколько обалдевшим.

— Линзы забыла вставить, — объяснила Настя, опрометью кидаясь в ванную и доставая контейнер с зелеными контактными линзами. — Серьги же с изумрудами, и глаза должны быть соответствующими. Я макияж под зеленые глаза делала, а не под бесцветно-непонятные. Сейчас, Лешенька, еще полминутки подожди.

Она вышла из ванной, сверкая зелеными кошачьими глазами, изящная и элегантная, с поднятыми высоко на затылок и уложенными замысловатым узлом волосами. Да, Настя Каменская была сейчас очень хороша собой. Она знала, что через полчаса начнут гореть и чесаться покрытые тенями веки, через час отекут и начнут невыносимо болеть ноги, зажатые в узкую колодку модных туфель, а через два часа появится и с каждой минутой начнет усиливаться ощущение, что в глаза насыпали песку, предварительно пропитав его серной кислотой или еще какой-нибудь пакостью, потому что изумрудно-зеленые линзы почти не пропускают кислород. Вечер будет мучительным, но Леша заслужил свой праздник, и он его получит.

2

Лиза выключила утюг и удовлетворенно оглядела выглаженную одежду. Теперь на блузках не было ни единой морщинки.

— Мама, какую блузку ты наденешь? — крикнула она.