Убийца королевы

Спустя мгновение Парсус вернулся с квадратной металлической клеткой такого размера, что Рейчис едва бы в ней поместился. Молодой маршал поставил клетку на землю с открытой навострённой дверцей. Рейчис зарычал. Метки Чёрной Тени вокруг его левого глаза начали извиваться и вращаться.

— Послушай, Келлен, — сказал маршал Харрекс. — Есть два, всего лишь два способа это сделать. Ты уговоришь своего дружка войти в клетку и сам ведёшь себя хорошо. Тогда, клянусь, что бы ни случилось, я освобожу его, когда всё закончится. Я вовсе не хочу его ранить, но и не могу позволить ему нынче ночью содрать кожу с моего лица. Второй вариант: я устраняю проблему, прежде чем она становится проблемой.

— Я ни за что, будь прокляты боги, не войду в эту клетку, Келлен, — просвистел Рейчис.

Палец Харрекса, похоже, подёргивался на спусковом крючке арбалета.

— Я не шучу, Келлен. Он попадёт в клетку живым или мёртвым, но так или иначе он туда попадёт.

— Рейчис, — медленно сказал я. — Послушай, мы должны с умом разыграть наши карты. Тебе надо…

Белкокот зарычал на меня, и я задумался, не овладевает ли им Чёрная Тень, заставляя сердиться. Злиться.

— Трус! — прорычал он более низким голосом, чем обычно. — С умом разыграть. Бежать. Прятаться. Находить оправдания. Это всё, что ты делаешь. Я не должен был вытаскивать тебя из родительского дома в тот день, когда тебя связывали контрмагией, Келлен. Всё равно по-настоящему ты так оттуда и не ушёл.

— Рейчис, он тебя пристрелит!

Глазки-бусинки белкокота замерцали, шерсть сделалась бело-красной, чтобы слиться с окровавленным снегом вокруг.

— Может быть. А может быть, нет. Он старый и испуганный. Бьюсь об заклад, он промахнётся. А я не промахнусь! И уж точно, преисподняя, не буду сидеть в клетке!

— Маршал, пожалуйста, давайте придумаем что-нибудь ещё! — взмолился я.

Харрекс покачал головой.

— Прости, малыш.

— Рейчис, залезай в проклятую клетку! Они тебя убьют!

Глазки белкокота были прикованы к Харрексу; Рейчис искривил губы — это почти походило на улыбку.

Парсус шагнул к Харрексу.

— У меня есть идея. Может, мы сумеем справиться, если только…

Рейчис сделал три быстрых шага, а потом прыгнул вверх, на лицо Харрекса. Мохнатые перепонки между передними и задними лапами поймали ветер в тот миг, когда маршал нажал на спусковой крючок арбалета.

Я увидел, как болт ударил в Рейчиса, на мгновение остановив его, прежде чем белкокот упал на землю.

Глава 7 Кровь и вода

Мы полночи ехали вниз по горным перевалам, пока снег и лёд не уступили место мощёным дорогам, отмечавшим конец приграничного района и начало истинного Дарома. Теперь, когда нам не грозили остальные налётчики забанского отряда, Харрекс объявил остановку, снял меня с лошади, а потом поступил точно так же с Элитой.

Парсус развёл огонь и раздал нам всем сушёное мясо и серый хлеб из непросеянной муки, прежде чем подвесить над костром котелок и вскипятить воду для кофе.

Мы почти не разговаривали. Харрекс сидел поодаль на таком расстоянии, чтобы ему с лихвой хватило времени взять перезаряженный арбалет и покончить со мной и Элитой, если мы попытаемся напасть. Забанец не ел; он то медитировал, то сердито таращился по очереди на каждого из нас. Харрексу неплохо удавалось не обращать ни на кого внимания, пока он чистил и проверял своё оружие. Парсус сидел рядом с клеткой, в которой лежало обмякшее тело Рейчиса, и время от времени просовывал палец между прутьями, чтобы слегка погладить влажный мех белкокота.

— Ты лишишься пальца, если эта тварь очнётся, — предупредил Харрекс, всё ещё не сводя глаз со своего ножа. Маршал покачал головой, будто найдя на клинке щербину. — Глупейший поступок, о каком я когда-либо слышал — лечить аква сулфексом чёртову животину.

Парсус вытащил палец из клетки.

— Малыш не виноват. Он просто вёл себя храбро, пытаясь защитить своего хозяина.

— Делового партнёра, — машинально поправил я.

— Что?

— Неважно.

Харрекс фыркнул.

— Вы двое стоите друг друга.

Я наблюдал за комком меха в клетке. Он дышал. Это уже что-то.

— Спасибо, — сказал я.

Потрескивал костёр, и я посмотрел на сушёное мясо на поставленной передо мной тарелке. Я умирал с голоду. Маршалы услужливо перестегнули мои наручники так, чтобы руки были передо мной, но пустить в ход пальцы, чтобы взять мясо, означало потерять козырь, который всё ещё у меня был. На моих пальцах оставалось достаточно порошка, и, если я сумею придумать, как освободиться от наручников, я смогу устроить один последний взрыв.

— Джен-теп, — окликнул меня Элита Забана так тихо, чтобы его голос почти утонул в потрескивании огня.

— Что? — спросил я.

— Ты джен-теп?

Он произнёс это слово, как оскорбление.

Я кивнул.

— Нагхрам, а? — ухмыляясь, спросил он.