Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)

«Казалось бы, что к столь сложной и изобилующей западнями проблематике, каковой является ранняя металлическая пластика Индии, следовало бы подходить с величайшей осторожностью и формулировать окончательное суждение лишь тогда, когда ученый получит неопровержимые доказательства того, к какому периоду, какой школе и какой мастерской он может отнести изучаемое им произведение искусства. Доказательства бывают разными: записанная на бумаге точная история данного произведения, что имеет место сравнительно редко, но является, как правило, неоспоримым доказательством, особенно если к тому же это скульптурное произведение никогда не покидало тот храм или дворец, где оно было первоначально установлено, или если письменные источники сообщают нам историю его перемещения. Вторым доказательством является совокупность особенностей, характерных для данной мастерской, территории или эпохи, то есть все то, что мы можем увидеть невооруженным глазом, а также технические особенности, или то… что я пишу?.. Об этом ниже, ведь здесь попросту хаос… Ученый, не исследовавший совокупность обеих групп особенностей, но желающий высказать свое… нет… нет… не то… не так… Итак, ученый, который пользуется только общими выводами, не давая себе труд исследовать все взаимосвязи систем характерных особенностей… Об этом ниже, здесь же сразу о нем: В качестве примера грубой ошибки, которая произошла вследствие недостаточного понимания важности обеих групп особенностей ученым-исследователем, может послужить бронзовая скульптура снежного человека… нет, не могу…»

Здесь, почти в конце листа, рукопись обрывалась. Джо взял лист и минуту с удивлением всматривался в него.

— Что ты там увидел? — спросил Паркер. Алекс молча протянул ему исписанную страницу, и они вместе вполголоса прочитали ее.

— Тебе что-нибудь говорит это, Джо?

— Я так думаю, никто уже никогда не узнает, что хотел написать генерал Сомервилль…

— То есть ты хочешь сказать, что Снайдер может быть доволен смертью хозяина Мандалай-хауз?

— Может быть доволен? Полагаю, он должен быть счастлив, — лицо Джо было серьезным и сосредоточенным. — На его месте я до конца жизни благодарил бы провидение за такое необыкновенное стечение обстоятельств. Вчера я слышал разговор об этой скульптуре, — он показал пальцем на лежавшую на столе фотографию, — и должен тебе сказать, что, по моему мнению, старикан был абсолютно, неоспоримо прав. Я не эксперт, но точно знаю, в чем заключается ошибка Снайдера.

— Гм… А Снайдер знал, что генерал намерен разоблачить его ошибку?

— Да. Сомервилль не скрывал этого. Сказал, что сегодня же и будет писать об его ошибке. Потому-то Мерил должна была принести ему фотографии.

— Значит, знал, гм… — заместитель начальника уголовного отдела потряс головой.

— Меня интересует нечто иное. — Джо показал на строчку в конце текста. — Что это значит: «нет, не могу…»?

— Наверное, сомневался, позволительно ли ему одним росчерком пера разрушить репутацию другого ученого? Вдруг и у ученых бывают угрызения этического характера?

Джо непроизвольно улыбнулся.

— Но не у нашего обожаемого дедушки! Не думаю, чтобы у него вообще была совесть…

— Для чего бы он, в таком случае, царапал эти вставки в своем черновике?

— Не могу вовсе не обязательно означает не могу, потому что угрызения совести…

— Не понимаю?