Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)

— Ох, Боже! Коули! Мало, что я должен сносить его с утра до ночи в этой адской жаре у печи! Мало, что я вынужден соглашаться с предлагаемой им рецептурой металлов, температурой и качеством дерева для топки печи! Я обязан еще терпеть его настроение! В эту минуту он сидит в мастерской и подготавливается к завтрашней отливке. Ко мне он не обращается ни с единым словом, то есть говорит только столько, сколько требует наша совместная работа. А я обращаюсь к нему беспрерывно! Размышляя над всеми стилизациями и условностями, я в конце концов пришел к выводу, что сойду с ума, если отолью еще одного Будду с лицом отъевшегося лодыря, и подумал о Мерил. Я спросил Коули, не мог бы он мне отлить два крохотных ее портрета-акта, если она согласится мне позировать. После своего вопроса я подумал, что он меня убьет! Честное слово: убьет! У него в глазах просто можно было прочитать: убийство. Кажется, он в нее влюблен. Должен признаться, что и мне она нравится. Но тогда он всерьез испугал меня! Он стоял около топки и был похож на шайтана! А потом выбежал и оставил меня один на один со всей работой. Это очень типично для таких эмоциональных натур: он переживает, а я работаю за него!

— Возвращаясь к теме, — возобновил прерванный разговор профессор Снайдер, — я не думаю, господа, что вы правы. Несмотря на приведенные аргументы, я не верю, что это был Йети или кто либо другой, кого мы можем назвать снежным человеком. Это нонсенс!

— Вы убедитесь, сэр Реджинальд! — генерал поднял руку. Указательный палец его правой, легко дрожавшей руки был направлен прямо в бронзовые лица пары человекообразных обезьян. — Вы допустили ошибку, и кто-то обязан ее исправить. Я это сделаю! Завтра я приступлю к этому. Знаю, что вы не разгневаетесь на меня, ибо в таких вопросах выявление истины важнее всех других соображений. Ваша ошибка слишком серьезна: вы — авторитет в области систематики индуистской скульптуры, и ваши ошибки имеют далеко идущие последствия. Отнести эту работу к XVII веку и определить местом ее создания южный Декан — означает поставить с ног на голову все развитие истории искусства в этой части мира! Начался бы хаос! Естественно, вы, мистер Снайдер, можете ответить мне, приведя свои аргументы, не правда ли? Если, конечно, вы найдете еще какие-либо разумные аргументы после того, что я напишу! Но, зная вас, я убежден, что вы согласитесь со мной! Никогда еще доброе имя ученого не страдало, если он признавал правильность взглядов противника, справедливо их обосновавшего.

— Если бы тезисы господина генерала относительно этой скульптурной группы и времени ее создания оказались правильными, — медленно сказал Снайдер, — я был бы осмеян до конца жизни в глазах даже самого глупого из своих студентов! К счастью, никто не может требовать от меня, чтобы в суждениях я опирался на бульварные сенсации вечерних газет. Йети! Боже мой, вы были так убедительны, господин генерал! И присутствующий здесь господин Джоветт тоже, он, будучи художником, руководствуется собственной логикой и говорил так проникновенно, что на минуту я почувствовал себя действительно уничтоженным. Но каждый может однажды в жизни ошибиться…

— Кроме тебя, — неслышно шепнула Каролина, прижав губы к уху Алекса. — Кроме тебя, естественно!

Полный достоинства Джо кивком головы молча подтвердил ее правоту.

— Но теперь я вижу, что предположения господ опираются на… деликатно говоря, весьма зыбкие основания, — тянул свое дальше Снайдер. — Вы исходите только из впечатления, тогда как я опираюсь на научные размышления. Впрочем, — рассмеялся он, — никто в действительности не подтвердил существование Йети, разве я не прав? Это обычный вымысел журналистов.

— Если господин профессор согласен и Плиния Старшего причислить к сонму авторов бульварных статеек для вечерних газет, то Плиний Старший писал, что в Гималаях, стране абаримов, в тех местах, где нечем дышать и диким бестиям, живут люди с вывернутыми назад ступнями ног, быстрые и ловкие, не позволяющие себя поймать, — ответствовал генерал.

— В Непале, — тихо сказал Чанда, — многие рассказывали мне о снежном человеке. Многие говорили мне, что видели его собственными глазами, правда, издали. Видели его их отцы и деды. Но Йети населяет самые безлюдные места на самых вершинах гор. Кто не был в Гималаях, не может представить себе, как легко там оказаться среди полного безлюдья на высоте двести тысяч футов. Человеку там трудно дышать и нечего искать. Даже пастухи летом не поднимаются так высоко. А экспедиции, время от времени отправляющиеся в эти места, медлительны и видят столько пространства, сколько летящая над океаном муха. У пастухов есть присловье: «Поймал Йети!» Оно означает, что человек, к которому его применили, сделал что-то немыслимое, либо попросту лжет. Но ни для кого не является тайной существование снежного человека. И описывают его именно так: покрытого волосами, с ногами, ступни которых повернуты назад, большая голова, посаженная на человеческую, очень длинную шею.