Убийца

Даже не знаю, что меня подтолкнуло на повороте к святилищу поглядеть под ноги Уркагану. Однако стоило взглянуть на дорогу, и я тут же дернул за удила, едва не усадив коня на зад. Весь тракт оказался изрыт лошадиными копытами. Этих следов утром точно не было! По коже очень быстро бежали ледяные мурашки.

Все чувства кричали об опасности. Не просто кричали, а вопили в ухо: «Беги! Спасайся!» Однако я не стал слушать эти призывы: удрать можно почти в любом случае, а вот получить ценную информацию — далеко не всегда. Отпечатков копыт было слишком много, а следов от телеги я здесь не наблюдал. Если у нас появились новые преследователи, необходимо узнать, кто именно.

Я съехал с тракта и, заведя Уркагана подальше в лес, спешился. Привязал коня к ясеню, искореженному некой неведомой силой. Уркаган недоуменно покосился на меня, и я успокаивающе похлопал его по мокрому крупу.

— Молчи, — приказал я, — и вообще, будь хорошим мальчиком. А то я тебе твою морковку укорочу так, что кобылы засмеют.

Казалось, конь все понял, потому что молча ткнулся мордой в землю.

Перед тем как идти к святилищу, я вытащил чехол с шоганами и закрепил его на рукаве куртки. Плащ оставил, набросив его на коня. Проверил, не звякнет ли чего. Нет, все тихо. Можно идти.

Дождь усилился. Проклятущие капли стали гораздо крупнее и били по голове с такой силой, что я начал опасаться за сохранность черепа. Кроме того, чертова влага бежала по лицу и неизвестно как попадала в рот, нос и уши. Капюшон насквозь промок и ни хрена не спасал от дождя, так что, когда я случайно задел ветку дерева, то на голову хлынул такой поток воды, что я едва не вскрикнул от неожиданности.

В довершение ко всем неприятностям левая нога скользнула по мокрой листве и провалилась в невесть откуда взявшуюся яму. Вот когда я вытаскивал конечность, до колена измазанную грязью, то уже не смог удержаться от протяжного шипа. Такие звуки издает кот, на которого наступает невнимательная хозяйка.

Я бы вернулся, но святилище, где остался долбаный кулон, должно было находиться уже совсем рядом. И если там засели наши преследователи, то я уже должен был бы слышать их голоса. Туман и дождь здорово глушили звуки, поэтому приходилось из всех сил вслушиваться, чтобы услышать… Ага, точно, кто-то бубнит.

Чем ближе я подходил к нужному месту, тем отчетливее звучали голоса, и уже можно было понять: говорят двое. Причем один явно задавал вопросы, а второй оправдывался. Хм, нет, первый не просто спрашивал, а скорее допрашивал мощным уверенным басом. Оправдывающийся то неразборчиво бормотал, то взвизгивал, словно его кололи ножом. К сожалению, о чем идет речь, я пока не понимал.

Густой туман и мои попытки сообразить, в чем суть разговора, сыграли дурную шутку. Поглядывая на деревья, проступающие из серой мглы, я осторожно крался вперед и лишь в самый последний момент сообразил, что никаких деревьев впереди и нет! То, что я принял за растения, оказалось высоченными людьми, неподвижно замершими на краю площадки перед святилищем.

Нет, разглядывая следы на дороге, я не ошибся: тут находились не те четверо, что портили мне кровь в «Жабах» и на мосту. Не меньше пяти десятков здоровенных гуннов в кожаных доспехах, и каждый держит в поводу огромного черного коня. Высокие засранцы стояли так плотно, что из-за них я просто не видел, что же происходит у святилища. Как-то этот вопрос нужно решать, если уж я вообще приперся сюда.

Я достал из-за пояса перчатки с нашитыми металлическими шипами и поискал достаточно крепкий ствол. Ну, вот этот вполне подойдет. Карабкаться оказалось не так уж сложно, труднее сохранять тишину. Ну тут уж шум дождя оказался на моей стороне и поглотил тихий треск, с которым «когти» впивались в кору дерева. Подражать коту доводилось весьма часто, поэтому я быстро забрался в развилку веток. Снизу меня бы никто не заметил, а вот я обозревал все.

Теперь стало видно, что гунны, застывшие в идеально ровной шеренге, вооружены большими дальнобойными самострелами. Ложе оружия каждый боец упирал в собственную руку, сжимающую повод коня. Но это так, к сведению, чтобы знать, какая неприятность войдет в мою задницу, если та окажется неосторожна.

Чуть дальше находилось покосившееся здание святилища. С ветки я мог различить коричневый мох на прохудившейся крыше. У входа в здание разместилась забавная троица. Один, деревенского вида увалень, стоял на коленях в луже и пытался оправдываться срывающимся от ужаса голосом. Судя по тупой роже, я видел посланника того самого деревенского попика, про которого рассказывал принцессе.