Убийство в старом доме

Возвращаясь в Скотленд-Ярд, я думал, что слова Уоткинса стали для меня настоящим откровением. И все же даже теперь нельзя допускать, чтобы личная неприязнь завела меня в тупик. Рассказ Уоткинса об убийстве в борделе, среди постоянных клиентов которого числился доктор Тиббет, ошеломил меня. И все же ту несчастную проститутку задушили… Ей не размозжили голову! Маньяк не обязательно всегда убивает одним и тем же способом — хотя все же чаще всего придерживается метода, который помог ему один раз. Впрочем, в самом первом убийстве могли сыграть роль окружающие обстоятельства. Если бы он начал жестоко избивать девушку, ее крики могли вызвать ненужные вопросы. Задушив ее, он избежал огласки. Но тогда почему не задушить и бедную мисс Хексем?

Как бы мне ни хотелось примерить омерзительный, но довольно распространенный (и по-своему жалкий) рассказ о наиболее неприглядных сторонах лондонской жизни к убийству, которое я расследовал, я понимал, что в результате, скорее всего, лишь возникнут ненужные осложнения.

Впрочем, Тиббет казался связующим звеном, а нам, полицейским, необходимо обращать внимание на связующие звенья.

А если на время забыть и о смерти проститутки, и об убийстве Маделин Хексем и сосредоточиться на необъяснимой смерти Джема Адамса? При чем здесь Тиббет? Вряд ли он рискнул бы пить с Адамсом в низкопробных тавернах, где явно бросался бы всем в глаза? Доктор Тиббет даже в маскарадном костюме выделялся бы среди постоянных посетителей портовых кабаков! Его внушительную фигуру, своеобразную речь и гриву серебристых волос наверняка запомнят… Нет, это казалось мне почти невозможным.

Но человек, доведенный до отчаяния, изобретателен, а тот, кому есть что терять… Кроме того, существуют такие приспособления, как парики.

Глава 18 Элизабет Мартин

Утром в понедельник я высунулась из окна и увидела, что небо над Дорсет-сквер стало грязновато-белым, а воздух сгустился так, что стало трудно дышать. Солнце не могло пробиться сквозь облака, и низкая облачность удерживала дым и запахи большого города, которые не могли подняться в верхние слои атмосферы.

Бесси, принесшая мне кувшин горячей воды, заметила:

— К вечеру, мисс, поднимется настоящий туман; можете что угодно поставить. Настоящий лондонский туман, вот что! Не открывайте окно, иначе он заползет к вам в комнату и задушит вас.

Тетя Парри, как мне сообщила Ньюджент, которую я встретила на пути в столовую, не собиралась выходить из своей комнаты до самого вечера.

— У мадам низкое давление, мисс. От него у нее разыгрывается мигрень. Как только барометр падает, ей приходится ложиться в кровать.

Мысль о том, что мне предстоит провести весь день предоставленной самой себе должна была подбодрить меня, но я понимала: если выйти на улицу невозможно, придется сидеть в доме в полном одиночестве.

Впрочем, завтракать мне пришлось в обществе Фрэнка. После нашего вчерашнего разговора на обратном пути из церкви мы с ним наедине не оставались. Я заранее побаивалась нашей новой встречи без посторонних. Учитывая обстоятельства, между нами должна была возникнуть определенная неловкость.

Но Фрэнк с аппетитом поглощал обильный завтрак в своей обычной манере и поздоровался со мной так, словно ничего не случилось. Возможно, по здравом размышлении он решил, что поспешил со своим предложением, и теперь испытывал облегчение оттого, что я ему отказала?

Я тоже испытала облегчение, увидев, что он выкинул глупые мысли из головы. С другой стороны, как в день моего прибытия, когда меня на вокзале с презрением отверг зевака, я немного расстроилась. Как-то не ждешь, чтобы отвергнутый поклонник с таким аппетитом уплел целую тарелку бекона с почками!

— Бесси считает, что к вечеру поднимется туман, — сказала я, решив показать, что я, как и Фрэнк, чувствую себя так, словно ничего не произошло, — пусть даже на самом деле это было не так.

— Скорее всего, — ответил Фрэнк, энергично отрезая себе толстый кусок жирного жареного бекона. — Вы еще их не видели, но лондонские туманы пользуются печальной известностью. Они вредны для груди. Если не хотите чихать и кашлять до конца недели, лучше не выходите из дому.

Описанной им неприятной перспективы вполне хватило бы, чтобы удержать меня дома, но после его слов я лишь испытала еще большее беспокойство. Мне захотелось выйти. Когда Фрэнк ушел на работу, в министерство иностранных дел, я еще больше расстроилась. Мне хотелось бы иметь какое-то занятие повеселее, чем игра в карты с тетей Парри и необходимость выслушивать ее болтовню. Я понимала, что из-за тумана лишена даже таких развлечений. Я заперта дома в одиночном заключении, а впереди у меня много часов, наполняющих меня досадой и отчаянием.

Я вернулась наверх, к себе в комнату, но по пути постучала в дверь тети Парри. Мне открыла Ньюджент.

— Я очень сожалею, что миссис Парри плохо себя чувствует, и пришла спросить, не могу ли я чем-нибудь ей помочь.