Убийство в Миддл-Темпл

– Ровно в одиннадцать, сразу после того, как настрочит свою дневную колонку с прогнозом на завтрашний заезд. Осталось пять минут. Пока что-нибудь выпей. Он тебе нужен?

– Хочу переброситься с ним парой слов, – ответил Спарго.

Он двинулся вслед за Старки в большую комнату, где висело столько дыма и стоял такой шум, что в первый момент он не смог ничего услышать или разглядеть. Но постепенно дым собрался под потолком, и под его навесом Спарго увидел компанию мужчин самых разных возрастов, которые сидели возле маленьких столов, пили и курили, разговаривая при этом так бурно и стремительно, словно поставили целью своей жизни произнести как можно больше слов в минуту. В дальнем углу располагался бар; Старки отвел к нему Спарго.

– Заказывай, приятель, – предложил он. – Рекомендую «Особый крепкий» от «Октономеноя». Дик, сделай нам два. Решил записаться в клуб, Спарго?

– Я запишусь в это адское заведение после того, как вы поставите здесь вентилятор и снабдите членов клуба картой окрестностей Флит-стрит, – ответил журналист, взяв бокал. – Ну и атмосферка!

– Мы уже думали о вентиляторе. Я поставил вопрос на прошлом заседании правления. Но Темплсон из «Бюллетеня» – ты же знаешь Темплсона? – заявил, что ему нужен не вентилятор, а ведерко со льдом: без него, мол, и клуб не клуб, – и у него есть приятель, продавец подержанных товаров, тот предлагал ему отличное ведерко из шеффилдского серебра. Вот скажи, старина, если бы ты являлся членом нашего правления, что бы ты выбрал: ведерко или вентилятор?

– Ага, вот и Крауфут, – произнес Спарго. – Позови его сюда, Старки, пока его кто-нибудь не перехватил.

В комнату вошел новый посетитель и остановился на пороге, моргая на свет и дым. Это был высокий пожилой мужчина с внешностью и выправкой солдата; длинные обвислые усы шли к его крупному носу и крепкому подбородку, а голубые глаза остро и проницательно смотрели из-под взъерошенных волос. С непокрытой головой, в плотном норфолкском костюме из коричневого твида, он выглядел одновременно и небрежным, и ухоженным. Но на воротнике фланелевой рубашки красовалась эмблема одного из самых старых и известных крикетных клубов мира, и все прекрасно знали, что в свое время он был влиятельной фигурой в обществе.

– Привет, Крауфут! – крикнул Старки. – Идите сюда, тут один парень очень хочет вас видеть!

– По-твоему, так он нас услышит? – усмехнулся Спарго. – Ладно, я сам к нему подойду.

Он пересек комнату и оказался рядом со спортивным журналистом.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал он. – Только в местечке потише, а не в этом шуме.

Крауфут отвел его в самый дальний уголок, где в стене имелась небольшая ниша, и заказал выпивку.

– Тут всегда так в это время дня, – заметил он, зевая. – Но общество приятное. В чем дело, Спарго?

Журналист сделал глоток из бокала.

– Полагаю, вы хорошо разбираетесь в спортивных делах, – начал он, – раз уж о них пишете.

– Разумеется, – кивнул Крауфут.

– И в истории спорта тоже?

– Да, в истории тоже. – В его глазах вспыхнул огонек. – Хотя теперь она мало кого интересует.

– Наверное, но сейчас меня очень интересует кое-что, – продолжил Спарго. – Это связано с историей спорта. Поэтому я пришел к вам – ведь вы единственный, кто может дать мне о ней какую-то информацию.

– И что же это?

Спарго вытащил конверт и достал из него тщательно завернутый серебряный билет. Он развернул его и положил на протянутую ладонь Крауфута.

– Что это такое? – спросил он.

Крауфут оживился и с любопытством повертел билет в руках.

– Будь я проклят! – воскликнул он. – Где вы это взяли?

– Не важно, – ответил Спарго. – Вы знаете, что это?

– Конечно, знаю! Но – черт возьми! Я не видел подобных штуковин много лет. Такое чувство, будто я помолодел. Я чувствую себя юнцом.

– Но что это такое?

Крауфут перевернул билет и показал лицевую часть с полустертыми символами.

– Это один из оригинальных серебряных билетов на сидячие места, которые продавали на старом ипподроме в Маркет-Милкастере, – объяснил он. – Настоящий серебряный билет на сидячие места. Изображен герб Маркет-Милкастера, хотя, как я вижу, его затерли чуть не до дыр. А здесь, на обороте, – бегущая лошадь. Надо же!

– А где находится Маркет-Милкастер? Впервые о нем слышу.

– Маркет-Милкастер, – ответил спортивный журналист, продолжая вертеть в руках билет, – то, что топографы называют «деградирующим городом» в Элшмире. Он пришел в упадок, когда протекавшая через него река заросла илом. Раньше там каждый июнь проводили знаменитые скачки. В последний раз – лет сорок назад. В молодости я частенько там бывал.

– Это билет на сидячие места?

– Один из пятидесяти билетов, или пропусков, которые давали самым уважаемым гражданам города, – ответил Крауфут. – Получить такой билет считалось большой честью. Его владелец имел право всю жизнь – всю жизнь! – свободно проходить на трибуны, в паддок, к беговым дорожкам, куда угодно. Где вы его достали, Спарго?

Журналист взял билет, осторожно завернул и убрал в свой кошелек.