Убийство в «Долине царей»

Фатима первой «отстрелялась» перед оперативниками. После допросили Валового и некоторых подошедших с утра сотрудников, которых Гидренко побыстрей спровадила до лучших времен, а так как контора впредь представляла интерес только для археологов и то через две тысячи лет, то лучших времен в этом месте сотрудникам пришлось бы ждать напрасно. Безбольникова не тронули как дальнего друга фирмы, не желающего ей зла. Раздав кипу повесток на следующий день, милиционеры разъехались с чувством исполненного долга.

— Что ты им наплел? — спросила Гидренко Валового, наблюдая за милицейской машиной, увязшей на повороте всеми колесами.

— Как было приказано: пожимал плечами в недоумении.

Фатима довольно кивнула:

— Нам бояться нечего. Помещение, мебель и оргтехнику мы не страховали. Значит, пожар нам не выгоден.

— А кому выгоден? — спросил Валовой, как римский претор.

— Трипуну, — решил Безбольников. — Он же заявил о выходе из дела. Фирма без офиса — как скоротечная чахотка, быстро загнется. Тут Корчагин нужен, чтобы дело двигалось, но он умер за светлое будущее, а его голым энтузиазмом нынче в стриптиз-баре старых денежных дур развлекают.

— Все логично для милиции: только Трипун жаждал нас покинуть, но не мог этого сделать простым увольнением, — сказала Фатима. — Расчет прост: после пожара предприятие самоликвидируется, а заработанное делится между учредителями. Быстро, надежно и не надо по судам бегать, свой пай требовать. Тем более Трипун две недели назад подал на развод с одним из учредителей и сказался в нетях.

Валовой побродил в раздумье, пачкая модельную обувь в черной склизи, потом постелил газету на обгоревший стул и сел.

— Но его нет в городе.

— Да не свои же руки Трипун марал! — сказал Безбольников. — Он сам газовую горелку не зажжет, не то что канистру с бензином.

— Нам-то какой резон, не пойму? — удивился Валовой. — Ну упекут его, а долю конфискуют.

— В нашу пользу, — сказала Гидренко, — за понесенные убытки, которые мы раздуем.

— Может, и стрелял он на поляне сам в себя, чтобы нам насолить? — съехидничал Валовой.

— Будем держаться этой версии, — заявила Фатима приказом. — Отступников надо карать тюрьмой за умышленный поджог.

— Туалет сгорел? — спросил Безбольников.

— Унитазы не горят, — ответил Валовой. — А что?

— Хочется.

— Тут теперь в любой комнате туалет, — сказала Фатима.

Она прошла в кабинет директора и открыла несгораемый сейф. Увидев на нижней полке бутылку коньяка, Валовой довольно хмыкнул и побежал мыть стакан под краном, который после пожара подтекал в секундном режиме и вполне годился служить клепсидрой до исправления. Но коньяк имел температуру человеческого тела, и Валовой выставил бутылку за окно на подоконник, охладиться.

— А если у милиции возникнут другие версии? Например, кто-то из уволенных — Аредова, или Грань, или Вдолина, или муж Вдолиной отомстили?

— Придется намекать, что это неправильный путь. Вплоть до этого, — ответила Фатима, считая хрустящие подрумянившиеся купюры. — Ты, Петя, задавай вопросы мне, задавай, чтобы не ляпнуть чего-нибудь по недомыслию. Балабон ты эдакий!

— А если спросят, почему месяц назад мы отказались от сигнализации и уволили охранников?

— Не по карману. Кстати, на них тоже можно свалить поджог. Но в крайнем случае.

Валовой пощупал бутылку и, глянув в оставшийся от окна проем, присвистнул:

— Смотри-ка, Светка Грань пожаловала.

— Где? — спросил Безбольников.

— Вон, на улице за деревом прячется. Привести ее? — спросил Фатиму.

— Нечего. У нее теперь с Трипуном дружба на почве неприкаянности. Нашли друг друга два урода. Люмпен-торгаши. Теперь будут вдвоем сидеть на перевернутом ящике у метро и торговать пучками доморощенной редиски.

— Откуда знаешь?

— Разведка донесла.

— Интересно, чего она высматривает? — спросил Безбольников.

— Просто пришла позлорадствовать. Времени свободного много, на работу никто эту дуру не берет, — решила Гидренко. — Теперь молоденькие нужны и незакомплексованные, чтобы все обязанности и прихоти начальника за одну зарплату.

Безбольников вышел, наломал веток и сделал веник, которым навел на полу условный порядок. Фатима и Валовой снесли в закуток с надписью «Касса» уцелевшие папки и предметы, еще способные служить в конторе. Закуток, размером со стол и рассчитанный на одного кассира, согнувшего ноги в коленях, уцелел благодаря обитой железом двери, обгорел только косяк.

— Что Бог ни делает — все к лучшему: закроем эту фирму и вольемся с нашими капиталами и связями к конкурентам. Я этот вопрос еще до пожара кое с кем прощупала. Придется, конечно, делиться, но тут путь наименьшего сопротивления и самый быстрый, — подытожила Гидренко.

— Главное, на побегушках не оказаться, — сказал Валовой. — Не мальчики уже и не девочки.

— Все зависит от того, сколько денег мы с собой принесем, — сказала Фатима. — Наличности, конечно, не хватит, даже с загашниками. Придется продавать машины и квартиру, которую я подарила Безбольникову.

— А где жить? — спросил Безбольников.

— Ко мне пока переедешь. Трипун пусть катится в каталажку или к маме. В случае чего, куплю Безбольникову комнату в коммуналке.