Убийственный аргумент

— Мы же договорились! — он протестующе поднял руки.

— Ни о чем мы не договаривались.

— А насчет работенки? Тебе ведь нужны бабки?

— Я еще подумаю насчет работенки. Если она похожа на твою, то, смахивает на некую живность в мешке. То ли кота, то ли змею.

— Где же твой здоровый авантюризм! — наигранно лихо воскликнул он. — Кто не рискует…

— Здоровый авантюризм — это когда выходишь на поиски счастья, а заканчиваешь, согнувшись в чужом туалете.

— Разве тебе раньше не платили за риск?

— Раньше был дураком.

— А сейчас поумнел, да?

— Веский аргумент.

— Просто убийственный, — он хохотнул.

* * *

Первым делом отправился в ближайший пункт и поменял валюту. В киоске возле метро купил блок «Кэмела». Подумал немного и взял две бутылки пива…

Тут я заметил, что красная «девятка» стоит на прежнем месте. Мне показалось странным, что Вадим до сих пор не уехал. Подойти, спросить — не меня ли он поджидает? Впрочем, вполне возможно, у него здесь назначена еще одна встреча.

Вадим попросил не спрашивать, как поступили с тем мертвецом, и я не уверен, что сам хочу это знать. Пока тот был жив, он ударил меня два раза и, наверное, пристрелил бы, не подоспей Василий.

А каким отстраненным взглядом проводила меня женщина, как только выяснилось, что в моей помощи больше не нуждаются! Ну и ладно. Это их похороны. Только надо прямо сейчас подойти и сказать, что отказываюсь от предложенной работы…

Я остановился, решая, как поступить. И это спасло мне жизнь.

Не знаю, увидел ли я все так на самом деле, или представил потом, когда реальность переплелась с кошмаром.

В машину Вадима словно попала молния. Яркая белая вспышка, и сразу во все стороны ударило оранжевое пламя… И только потом раздался грохот взрыва. Воздух вдруг стал тверже асфальта. Он толкнул меня в грудь, выбросив на проезжую часть.

Падая, я увидел надвигающиеся на меня колеса грузовика…

* * *

Черная шипящая шина пронеслась в полуметре от головы.

Через мгновение неуправляемая машина врезалась в фонарный столб.

Я попытался встать. Колени скользили в раскисшей грязи из снега, соли и мазута. Потряс головой. Я ничего не слышал после взрыва. Видел людей с открытыми в крике ртами, видел людей, корчившихся на снегу, видел людей, лежавших неподвижно.

Из остова взорванной «девятки» теперь валили черные клубы дыма. Горел и грузовик, под колеса которого я чуть не попал.

Подобрался к кабине ЗИЛа и дернул за ручку. Надо вытащить шофера. Дверь не поддалась. Встал на подножку и заглянул внутрь через выбитые стекла. Я еще не видел столько крови. Даже когда два человека из нашей группы подорвались на мине у самой границы с Сальвадором. Но там была война, пусть и чужая. У нас даже имена были чужие. Так их тогда и похоронили — белоруса из Минска как американца польского происхождения, а молдаванина под именем Хосе Фернандеса.

Шофер грузовика был мертв. Кусок металла попал ему в шею, перебив сонную артерию.

Я успел раствориться в толпе зевак прежде, чем приехала милиция. Не стал дожидаться, когда тело Вадима увезут в морг.

Вернее, то, что от него осталось.

Дома я напился до синевы в глазах. Мне было горько, но еще не было страшно.

* * *

— Николай Григорьевич, — представился человек в телефонной трубке — мне вас порекомендовал Вадим.

Пауза.

— Если не понимаете, о чем речь, так и скажите, — предложил абонент, назвавшийся Николаем Григорьевичем.

— Понимаю. Вадим вчера погиб. Похоже, все это произошло на моих глазах.

— Почему — похоже? — резко спросил он.

— Не знаю. Похоже — и все тут.

— Вы пьяны?

— Нет. Сейчас уже нет.

— Тогда приезжайте. Я на пенсии, живу в Зеленограде. Через два часа буду ждать на второй остановке, возле кинотеатра. Сейчас объясню, как добраться…

Одно время мне удалось устроиться в Зеленограде на частную фирму. Потом у ее хозяина нашли на квартире несколько автоматов Калашникова, и фирму прикрыли. Всегда хорошо вспоминаю Зеленоград. Не сам город, а дорогу туда от «Речного вокзала» на автобусе. Какая-то она вся под горку, и в ту, и в другую сторону.

— Я знаю. Только не пойму, с какой стати мне переться в такую даль.

— Сотня в день, пока вы на меня работаете.

— Сотня — чего? — уточнил я.

— Баранов. И примите холодный душ. Помогает.

— От чего?

Но он уже повесил трубку.

* * *

На вид Николаю Григорьевичу было за шестьдесят, и напоминал он отставного английского полковника времен Киплинга. Загорелое лицо (и это среди зимы), короткие седые волосы, холодные светло-зеленые глаза, тонкие губы… Он был моложе, когда встречал меня у трапа самолета Гавана-Шенон-Москва в восемьдесят втором году. И, кажется, звали его тогда по-другому. Впрочем, называться чужим именем при этой профессии входит в привычку.

После той встречи меня отвезли на конспиративную дачу и несколько дней допрашивали — почему я облажался как советский разведчик. Я не скрывал ответ. Но это было не то, чего ждали на Лубянке.

До сих пор не знаю, как мне удалось тогда выпутаться.

— Давайте перейдем дорогу и продолжим разговор, — предложил Н. Г.

Через дорогу был островок леса с высокими темными елями.