Убийственный аргумент

— …Хорошо, — произнес он, когда за женщиной закрылась дверь, — сколько стоит ваша информация? В долларах, рублях?

— Вам в Москве попадались только вымогатели?

— Я виноват, — он чуть покраснел. Рыжие вообще легко краснеют. — Может быть виски? Или водку?

— У вас шотландское или бурбон?

— А что вы хотите?

— Бурбон.

— Вы первый русский, которому нравится бурбон.

— Боюсь, у вас был довольно узкий круг общения.

— О, да, — американец развел руками, — я не так давно начал общаться с вашими соотечественниками…

— Кто вам сказал, что могила поддельная?

— Что? — его рука, в которой он держал стакан с напитком цвета осенней листвы, вздрогнула.

— К сожалению, несколько часов назад вашего бывшего друга толкнули под поезд.

— О каком друге идет речь? — он поставил свой стакан на край стола, так и не пригубив. — И почему я должен вам верить?

— А у вас есть выбор? — свой бурбон я выпил, потянулся за прямоугольной бутылкой и налил себе еще. — У вас был друг, который много лет назад пропал без вести. Полагаю, вышел на яхте в море и не вернулся… Но вдруг явились какие-то люди и представили доказательства, что этот человек был советским шпионом.

— Вы из КГБ? — поинтересовался он.

— Нет. Меня нанял Николай Григорьевич… Вы его знали под другим именем.

— Для чего нанял?

— Чтобы помешать сделке, которую вы собираетесь заключить с фирмой «Октопус».

— Значит, он знал, что я в Москве?

— Он догадывался, что предстоящая сделка как-то связана с его именем. А остальное мы выяснили по ходу дела. Можно сказать, я пришел к вам по его поручению.

— Но как вы это докажете? Вы сказали, он сегодня погиб? Может, это такая же подделка, как и могила? После того, как я узнал о таком обмане, вряд ли поверю кому бы то ни было, что Вальтер — я знал его под таким именем — умер.

— Хорошо, — я допил второй стакан и поставил рядом с его, полным. — Я сделал то, что считал нужным: сообщил о судьбе вашего бывшего друга. Хотите — верьте, хотите — нет. Решайте сами — будете ли вы сотрудничать с «Октопусом».

— У меня нет выбора.

— Конечно. Если станет известно, что сколько-то лет назад вы дружили с советским шпионом… Могут начать расследование. И даже если не докажут, что вы с ним сотрудничали, все равно неприятностей не оберешься. Но только учтите — огласка не выгодна тем людям, которые вас шантажируют. Не меньше, чем вам. Если вы назовете фирму, имена людей, которые взяли вас за горло таким образом, вряд ли с ними захотят сотрудничать предприниматели, на которых нет компрометирующих материалов. Отказавшись от сделки с теми, кто убил вашего бывшего друга, вы рискуете. Но не очень.

— Я не боюсь огласки, — он покачал головой. — Я не так молод, и оставшиеся годы мог бы прожить где-нибудь в Мексике, — он усмехнулся, потом снова стал серьезным. — Дело не во мне. Дело в моей жене и дочери. Главным образом, в дочери.

— Не совсем понимаю…

— Я женился на вдове своего друга и удочерил их ребенка. Сейчас ей двадцать лет, она работает в крупной корпорации, выполняющей заказы Пентагона, замужем за подающим надежды политиком. Не удивлюсь, если через несколько лет мой зять станет губернатором. Теперь вы понимаете, что сделает правда с моей семьей, с моими детьми? То, что я разорюсь — невысокая цена, чтобы защитить их.

— Они все время будут в заложниках.

Он кивнул, выпил свой бурбон, а потом налил нам обоим.

— В шпионаже их не смогут обвинить, но с карьерой будет покончено.

Он снова кивнул.

— А это довольно скверно, когда ты понимаешь, что уже не сможешь прожить жизнь так, как предполагал, — закончил я.

— Теперь вы понимаете, почему я не откажусь от этого контракта, — он встал и сделал несколько шагов — до окна и обратно. — Из меня будут тянуть деньги, но им придется делать это осторожно, чтобы не привлечь внимания. Полагаю, меня хватит лет на пять. А там… там видно будет.

— Наверное, вы сейчас ненавидите своего бывшего друга?

— Почему — бывшего? — он посмотрел мне в глаза. — Если он погиб, как вы утверждаете, значит, у меня есть умерший друг. А то, что он был вашим шпионом — что ж, друзья иногда совершают поступки, которые преследуются законом государства. Но ведь от этого они не перестают быть вашими друзьями?

* * *

— Теперь не могли бы вы ответить на мои вопросы? — предложил я.

— Не уверен, что мне хочется это делать Я вам объяснил, что не изменю своего решения. И любое вмешательство может принести вред.

— Сожалею, но вы меня неправильно поняли. У меня свои счеты с неким Олегом Федоренко…

— Это же президент фирмы…

— И человек, который вас шантажирует, верно?

Стэндап не ответил.

— Как вы поняли, знаю я не намного меньше, чем он, но мне не нужны ваши деньги.

— У вас нет доказательств. А у него они есть. Фотографии, документы.

— Наверняка он хранит их у себя. Ведь это — его капитал. Вы не интересовались, кстати, как он их хранит? Ведь если это попадет в чужие руки, вас начнут шантажировать по новой.