Убийства в Чумном дворе

– Это, – произнес он, – это разобьет сердце Мэрион…

– Прости, сынок, – хрипло сказал Г. М. – Я… ну, понимаешь, я не мог сказать об этом вам двоим сегодня днем. Это могло бы нарушить мой план на сегодняшний вечер. И я вроде как подумал: «Ну, они счастливы, эти двое. Они прошли через ад и хаос, у них была безмозглая ведьма-тетушка, которая издевалась над ними почище Дарворта и даже обвинила Мэрион в убийстве, когда увидела, что они счастливы… И теперь нет смысла омрачать этот день».

Г. М. растопырил пальцы и угрюмо осмотрел их:

– Да, парень мертв. Он был примерно такого же роста и телосложения, как «Джозеф», вы помните? Почему это и получилось. Все чуть не сорвалось, когда тот работник Уоткинс глянул в окно подвала и увидел убийцу за делом. Но, видишь ли, именно этот факт убедил нас в том, что «Джозеф» действительно мертв. Работник видел только спину лежащего на полу человека – он видел эту одежду. Разве я не просил запомнить ее – ту, в которой он видел «Джозефа» каждый день. И оконное стекло было пыльным, и горела только одна свеча. Кто бы это мог быть, если не «Джозеф»? О, эта женщина была достаточно умна. Казалось бы, к чему такая жестокость – обливать тело керосином, запихивать его в топку? Но эта женщина хотела сделать невозможным опознание трупа. Обугленная масса вместе с несколькими клочьями одежды «Джозефа» и парой его ботинок – вот и все, что досталось бы полиции. И женщина пошла на это. Как вы думаете, почему она усыпила его хлороформом? Ну, чтобы переодеть его в одежду «Джозефа», прежде чем проткнуть его кинжалом. Вот почему они так долго были вместе в доме, прежде чем Теда бросили в печь.

Холлидей резко обернулся:

– А что этот парень, Макдоннелл?

– Спокойно, сынок. Полегче… Я видел его сегодня вечером; я видел его как раз перед тем, как отправиться в Чумной двор. Я, вообще-то, знал его отца. Я очень хорошо знал старого Дубоноса.

– Ну и что?

– Он поклялся мне, что не знал о готовящемся убийстве; он вообще не знал, что Дарворта должны были убить. Может быть, мне лучше рассказать тебе об этом. Я подошел к нему и спросил: «Сынок, ты сейчас свободен от дежурства?» И он ответил: «Да». Поэтому я спросил его, где он живет, и он ответил, что в квартире в Блумсбери, и я предложил ему пригласить меня промочить горло. И я увидел, что он напрягся. Когда мы добрались туда, он закрыл дверь на задвижку и включил свет; потом он просто повернулся и спросил напрямик: «Так в чем дело?» Поэтому я сказал: «Макдоннелл, я много думал о твоем отце, и именно поэтому я здесь. Она всего лишь водила тебя за нос, и теперь ты это знаешь, не так ли?» Я сказал: «Она – настоящий монстр и сущая дьяволица. И поскольку она сожгла беднягу Латимера в „Коттедже Магнолия“, тебе теперь тоже это известно, не так ли?»

– И что он ответил? – спросил я.

– Ничего. Он просто стоял там и смотрел на меня, но при этом странно покраснел. Затем он на секунду прикрыл глаза руками, сел и наконец сказал: «Да, мне это известно – теперь». Потом мы просто молчали, но я курил свою трубку и наблюдал за ним, а потом сказал: «Почему бы тебе не рассказать мне все об этом?» – Г. М. устало потер лоб своей большой рукой. – Он спросил меня зачем, и я сказал: после того как твоя подруга Гленда вчера днем убила молодого Латимера, она переоделась в свою обычную женскую одежду, пересекла Ла-Манш ночным рейсом Дувр – Кале и вчера поздно вечером прилетела в Париж. Она убрала из дома все возможные улики. Сегодня утром она появилась в Париже как жена Дарворта. По моей просьбе адвокат Дарворта телеграфировал ей, чтобы она приехала в Англию для улаживания финансовых дел. Она ответила, что будет в «Виктории» сегодня вечером в девять тридцать. Сейчас без четверти восемь, а дозвониться до нее никак нельзя. Когда она приедет, инспектор Мастерс встретит ее на станции и попросит приехать в Скотленд-Ярд. В одиннадцать вечера ее сопроводят в Чумной двор, чтобы она стала свидетельницей моего небольшого представления. «С ней покончено, сынок, – сказал я. – Сегодня вечером ее арестуют». Ну, он долго сидел там, прикрыв глаза руками. Он спросил: «Как вы думаете, вы сможете отдать ее под суд?» И я ответил: «Смогу, и ты это прекрасно знаешь». Затем он пару раз кивнул и сказал: «Что ж, значит, нам обоим конец. А теперь я расскажу вам эту историю». Что он и сделал.

Холлидей подошел к столу:

– А дальше что? И где он?