Rome. Южная ее часть. А есть еще улицы Торговая, Интернациональная, Чкалова и куча других, что помельче.
А милицейское или криминальное начальство, интересно, там какое-нибудь живет?
Я там живу! А милицейское и криминальное начальство к нам только в баню мыться приезжает.
В баню – это в смысле в «Сауну»?
БезБашенному. Да. Ты уже бывал у нас?
Приходилось однажды девочек туда водить – подкладывать под одного нужного хмыря.
БезБашенному. Случайно не под прокурора?
Бумерангу. Нет. А что?
БезБашенному. Да так. Ездит тут к нам один такой. Мороз ли под сорок, жара ли за тридцать, а он, как штык, каждый четверг ровно в два часа дня подкатывает на черной «Волге» к заднему подъезду, типа там его никто не заметит. И невдомек-то ему, хитрюге, что вся округа почти год как часы по нему сверяет.
А что за прокурор-то?
А я знаю? Знакомые братки, что девочек ему водят, сказали: прокурор. А кто он и откуда, даже спрашивать не хочу – братки, хоть и знакомые, но ужасно мнительные, подумают еще чего.
Вот это я понимаю – настоящий семьянин! Посмотрите – пока другие по кабакам да притонам шастают, этот каждый четверговый вечер дома жене в ванной спинку трет! Так что учитесь, пацаны, тому, как умные люди обустраивают семейную житуху!
Какая грязь!
Романов перевернул страницу. Прежде чем начать читать переписку от четырнадцатого числа, налил пребывавшему в глубокой задумчивости Малявину треть стакана водки и спросил: не считает ли он, что Демиург убил Люду из ревности. Не дождавшись ответа, молча выпил, занюхал рукавом рубашки и, усевшись поудобнее, уткнулся в папку.
Демиургу. Работу свою я выполнил – трехпалубный корабль отыграл – прокурора Советского района г-на Меланина убил. И устал я, честно говоря, от всего этого. Тебе, кстати, самому-то играть еще не надоело?
Пирату. Кто бы из нас жаловался на усталость! Мало того что вместо тебя работают киллеры, так тебе еще и население вовсю помогает. Вот если бы мне, к примеру, сообщили о том, что интересующий меня прохожий через полчаса будет в определенном месте, я бы не то что говорить об усталости – даже думать о ней постеснялся бы. Бью И6?
Демиургу. Послушай, а тебе не приходила в голову мысль о том, что мы действительно зашли слишком далеко. Ты меня знаешь, для меня авторитетов нет. Однако когда умные люди говорят нам: «Хватит убивать!», может, и в самом деле хватит? И6 – мимо. Так что, давай, Демиург, потихоньку завязывать с этим делом. Поиграли, повеселились, пора и честь знать. Словом, чехли свой кинжал. Баста!
Пирату. Я не пойму: в чем дело? Твои киллеры застрелили девять прохожих – остался всего один! Так какой смысл именно сейчас прекращать игру?
Демиургу. Тут и понимать нечего. Да, мы действительно убили с тобой по девять человек. Да, мы подняли на уши весь город – вскрыли язвы, о которых большинство горожан, уверяю тебя, даже и не подозревали. Да, после нашей игры многое изменится: придут новые люди, станет больше порядка. Всё это, безусловно, так. Однако остается вопрос: кем нас запомнят те, ради кого мы старались, ради кого грешили? Кровавыми убийцами, решившими во что бы то ни стало закончить однажды начатую игру? Хищными маньяками, тупо следовавшими правилу: «Играть до последней капли крови»? Нет, Демиург, я хочу, чтобы люди вспоминали о нас, как о личностях, умевших, когда надо, быть жестокими и сумевших, когда пришло время, стать великодушными. Досрочным окончанием игры мы не только продемонстрируем добрую волю, не только докажем: нас невозможно сломить силой, нас можно уговорить по-доброму, но и дадим людям еще один шанс поверить в то, что вовремя сказанное мудрое слово способно остановить кровопролитие. Подумай над этим.
Пирату. Даже не знаю, что и ответить. Удивил ты меня. Никак не ожидал от такого циника, как ты, подобных чувств… Хорошо. Я согласен, как ты выразился, «зачехлить кинжал», тем более что игра действительно потеряла всякий смысл. У меня остался один четырехпалубный корабль и одно место, где этот корабль может разместиться. Ежу понятно, что в этой ситуации ты не промахнешься. В общем, так или иначе, но я ПРОИГРАЛ. Повезло тебе.
P.S.Да, чуть не забыл. Послезавтра шестнадцатого марта я, как договаривались, отыграю четырехпалубный корабль и сдамся властям. Всё будет по-честному, не сомневайся.
Демиургу. А ты молодец – играешь, как договаривались. Ладно, я освобождаю тебя от убийства руководителя крупного ранга. Будем считать, что наша игра закончилась боевой ничьей.