Убей меня, когда разлюбишь…

Ученики словно не замечали его – поставили в игнор. Но некоторые все же косо нет-нет, да поглядывали на нового учителя. Остальные, продолжая вызывающе смеяться и перекрикиваться, делали вид, точно он пустое место, будто его вообще нет в классе. Алексей знал, что таким образом они испытывают его выдержку. Он сразу вспомнил своего учителя по физике, старого сурового татарина, который никогда не кричал и не ругался, но мог одним испепеляющим взглядом поставить ученика на место. А еще мог спокойно отвесить подзатыльник, и все знали, что это заслуженно. И ни разу на него не приходили жаловаться родители. Насчет рукоприкладства Таисия Дмитриевна строго настрого предупредила: теперь такие методы запрещены, поскольку не останутся без внимания общественности. Времена уже не те, так что воспитывать подростков можно только словом.

– Открыли тетради и взяли авторучки, – громко произнес Алексей, вставая из-за рабочего стола.

Класс, видимо, ожидавший в первый день от нового учителя совсем не этого, потихоньку смолк и неохотно подчинился. Зашуршала бумага, и руки с зажатыми авторучками в пальцах, замерли над тетрадями.

Сунув руки в карманы брюк, Долотов молчаливо прохаживался вдоль доски под пристальным наблюдением учеников. В кабинете воцарилась мертвая тишина, казалось, пролети сейчас муха и будет слышно шелест ее крыльев.

– Записываем определение, – нарушил напряженную молчанку Алексей и продолжил: – Слово «репрессия» в переводе с латинского…

Он сделал паузу и посмотрел на удивленные лица семиклассников.

– Я сказал что-то непонятное? – Он обвел учеников тяжелым взглядом.

– Нет, – замотали головами подростки.

– Если нет, тогда почему не пишем? – Алексей вопросительно посмотрел на учащихся.

– Повторите еще раз, я не расслышал, – выкрикнул с последней парты парнишка с ежиком светлых волос.

– Фамилия. – Долотов посмотрел в его сторону.

– Чья? – недоуменно спросил блондин и тут же, приложив руку к груди, спросил: – Моя?

– Моя мне известна, – хмыкнул Алексей.

– Прохоров Сергей, – неловко промямлил семиклассник.

– Так вот, Прохоров – и, кстати, всех остальных это тоже касается – отныне каждое мое слово слушаем внимательно и запоминаем с первого раза. Повторений не будет. Всем понятно? – Долотов вновь обвел взглядом класс.

– Да, – хором ответили ученики.

– Повторяю последний раз. «Репрессия» в переводе с латинского означает «пресс», давление, карательную меру, наказание.

– Скажите, а как правильно пишется это слово? – прозвучал вопрос с третьей парты среднего ряда от рыжего парнишки с веснушками на носу.

– Для начала встань и представься, – обратился к нему Алексей.

Парень вскочил, встал по стойке смирно и выпалил на одном дыхании:

– Лазаренко Виктор.

– Можешь присесть, Витек, – с едва сдерживаемой улыбкой сказал учитель.

Алексей подошел к доске и написал мелом «репрессия» печатным шрифтом. Сделал небольшую паузу и обратился к классу:

– Все записали?

– Да, – спустя несколько секунд, подняв взгляды на учителя, ответили подростки.

– Запомните это определение раз и навсегда. Если кто-то из вас вздумает помешать мне вести урок, вы все вместе будете подвергаться репрессии. Косячит один – отдувается весь класс. Понятно?

– Понятно, – уныло ответили подростки.

– Ну а теперь давайте знакомиться. – Алексей широко улыбнулся. – Начнем с тебя. – Он указал на девчонку, сидящую у окна на первой парте в левом ряду.

– Беспалова Анастасия, – поднявшись, выпалила девчонка и покраснела, как помидор.

– Отлично, теперь ты. – Алексей кивнул на ее соседку, темноволосую девушку кавказской внешности.

– Аветисян Мадина, – гордо ответила девушка.

– Можно вопрос? – раздался девичий голос с задней парты.

Девушка с длинными светлыми волосами и ярким макияжем подняла руку, при этом вызывающе жуя жвачку, а сидящая рядом соседка по парте хихикала, прикрывая рот ладошкой.

– Сначала представься, – нахмурился Долотов.

– Сашко Александра. – Вальяжно развалившись, она откинулась на спинку стула.

– Жвачку убери, – строго произнес Алексей, посмотрев на нее в упор.

Девчонка села ровно и, вытащив резинку изо рта, зажала ее в кулаке.

– А теперь давай свой вопрос, – сказал Алексей.

– А сколько вам лет? – наконец спросила девушка.

– Если тебя это волнует больше, чем история, так и быть, скажу, – усмехнулся Долотов и добавил: – Двадцать четыре.

– А вы женаты? – внезапно раздался еще один девичий голос со средней парты правого ряда.

«Девчонки атаковали», – подумал Алексей и, посмотрев в сторону, откуда прозвучал неожиданный вопрос, улыбнулся. Жгучая брюнетка с идеально гладкими волосами до плеч и невероятно голубыми глазами, жеманно поджала губки.

– Фамилия, – обратился к ней Долотов.

– Пташкина Ксения Александровна, – представилась та.

– Птаха, а почему такой интерес, женатый Алексей Сергеевич или нет? – вклинился в разговор коротко стриженный парень, довольно крепкого телосложения, сидящий на последней парте.

– Хмырь, отстань, – огрызнулась девчонка, зло стрельнув в него глазами.

– С какой целью интересуетесь, Ксения Александровна? – с ехидцей спросил Долотов.