Убей-городок

Ну да, девочка очень милая — высокая, худощавая. Блузка, юбка короткая, но не настолько, как говорила тетушка. И накрашена она в пределах разумного — губы слегка тронуты помадой, реснички чуть-чуть подведены. По сравнению с будущей эпохой — так вполне невинно. А она-то чего пришла? Не в том она еще возрасте, чтобы о женихах думать. Вот, стукнет девушке лет девятнадцать-двадцать, тогда и начнет. Скорее всего, явилась просто из любопытства. Каникулы, делать-то все равно нечего.

— Здравствуйте, тетя Катя, — поприветствовал я вахтершу, а потом, между делом, поинтересовался: — А что тут у вас за девушка? Не познакомите?

Хотел было спросить, мол, а что за красавица? Но это, если бы мне было лет сорок-пятьдесят. И меня это ни к чему не обязывает, да и девчонка бы мимо ушей пропустила комплимент от старпера.

А в двадцать с небольшим хвостиком так незнакомым девушкам говорить не положено.

— А это Марина, племянница моя.

Точно, тетя Катя ведь говорила, что племянницу зовут Марина. Ишь, у Бурмагина дочку тоже Мариной зовут. Впрочем, в шестидесятые годы Марина и Ирина были самыми популярными именами.

— А меня зовут Алексеем, — слегка поклонился я. А потом, осторожно взяв руку девушки, поцеловал пальчики. — Очень рад нашему знакомству.

Ей бы положено либо вырвать свою ручонку, застесняться, либо обомлеть от изумления. Но нет. Эта пигалица (ну да, длинненькая, но все равно пигалица) вдруг высокомерно заявила:

— А вам известно, что руки целуют только замужним женщинам?

Признаться, но я обомлел. Тетя Катя уже открыла рот, чтобы отругать племянницу, но я нашелся:

— Мадмуазель, а откуда скромному офицеру милиции знать тонкости этикета? Мы, чай, консоме ботфортом хлебаем.

Мы некоторое время смотрели друг на друга с удивлением. Кажется, Марина считала, что человек, с которым ее собираются познакомить — круглый дурак. Ну а я… А вот что я думал о девушке — учащейся второго курса педагогического училища, которой шестнадцать лет — умолчу.

Похлопав глазами, девушка вдруг спросила:

— А что такое консоме?

Ишь, значит, что такое ботфорты она знает. И очень похвально, что не стесняется спрашивать, если чего-то не знает.

— А консоме — это французский бульон. Правда, варят они его…

— Из лягушек, — догадливо перебила меня тетя Катя. — Фу, гадость какая.

— Нет, не из лягушек, — усмехнулся я. — Они его варят из нескольких сортов мяса.

Эх, спасибо писателям-фантастам, которые не только развлекают людей, но и просвещают читателя. Как же, знал бы я в ином случае — что такое консоме? Бульон — он и есть бульон, как красиво его не называй. Да и оборот про ботфорт, которым не щи хлебают, у кого-то спер.

Показалось мне или нет, что у девушки слегка дернулась губенка? А может — сейчас застесняется, разревется и убежит? Решив, что надо ковать железо, вдумчиво спросил вахтершу:

— Екатерина э-э… (а как хоть отчество-то у тети Кати?) Петровна, а как же нам быть дальше? По правилам этикета, незамужним девушкам нельзя гулять с незнакомыми мужчинами без сопровождения родственников. Может, плюнете на свою вахту, да и пойдете с нами?

— Леша, — сузила глаза тетя Катя. — Ты мне тут дурачка-то не строй. Бери девку за руку — и дуй с ней в «Буратино».

Вот ведь, незадача какая. Но в то же время, мне стало смешно. Взяв девчонку за повлажневшую ладошку, вывел ее из общежития.

— Строгая у вас тетя, — заметил я, когда мы оказались под жарким солнцем. К слову — я отчего-то не помню этой жары, а тут, здрасьте-пожалуйста.

— Строгая, — согласилась девушка.

Кажется, лед сломан. У нас уже нашлась тема для разговора — строгая тетя, которая, на самом-то деле, мне строгой никогда не казалась.

— Но она добрая, — заметил я, а Марина кивнула:

— Очень добрая. Тетя Катя мне денег на квартиру дает, а еще каждую неделю по пять рублей подкидывает.

— В смысле, на квартиру? — не понял я. — А разве вы не в общежитии живете?

— Не-а, — покачала головой девушка. — В общежитии мест не хватает. Туда селят только тех, кто из дальних деревень приехал. А мы, вроде бы, городские, хотя и не местные. Мы с двумя девочками в комнате живем, диван у нас есть и кровать. И стол еще, чтобы заниматься.

— А как вы спите?

— На диване — по очереди, а так, вдвоем на кровати. Зато хозяйка с нас только по три рубля берет, а те девочки, которые по одной в комнате, так и по пять в месяц.

Пятерка в месяц — это много, или мало? А сколько я плачу за свое койко-место в общежитии? А, так я же недавно платил. У меня выходит два рубля восемьдесят копеек в месяц. Но мне и чистое белье дают, и душ есть, и кухня, хоть и общая, но все равно, с газовыми плитами.

Интересно, а хозяйка постояльцам белье меняет или они сами должны заботиться?

Еще подумалось, что в моем будущем, если кто-то из девушек скажет, что спит с подругой в одной постели — такое бы полезло! Но здесь времена еще нормальные, и это мне здесь очень нравится.