Убедительный довод

— Лет сорок, — сказал я.

Она пробежала по списку.

— Южанин или северянин?

— Не южанин точно.

— Остается трое, — сказала она.

— Миссис Бек говорила, Дьюк работал и в федеральном агентстве.

Даффи снова уставилась на экран.

— Джон Чепмен Дьюк, — сказала она. — Он единственный, кто после полиции побывал в федералах. Начал в Миннеаполисе патрульным, затем был детективом. Трижды обращал на себя внимание управления собственной безопасности. Доказать ничего не удалось. Потом он перешел к нам.

— Вот как? — удивился я. — В отделе борьбы с наркотиками?

— Нет, я имела в виду федеральное правительство, — уточнила Даффи. — Дьюк работал в министерстве финансов.

— И чем занимался?

— Здесь об этом не говорится. Но через три года его уволили. По обвинению в коррупции. Также было подозрение, что за ним числится несколько убийств, но никаких доказательств этого не было. И все же Дьюк отправился за решетку на четыре года.

— Приметы?

— Белый, примерно одних размеров с тобой. На фотографии выглядит ужасно.

— Это он, — сказал я.

Даффи снова полистала сообщение.

— Берегись, — добавила она. — Судя по всему, это тот еще тип.

— Не беспокойся, — заверил ее я.

У меня мелькнула мысль поцеловать Даффи на прощание. Но я не сделал этого, решив, что она, скорее всего, этого не хочет. Я вышел и поспешил к «кадиллаку».

Я вернулся в кафе и почти успел допить вторую чашку кофе, когда наконец появилась Элизабет Бек. У нее не было никаких подтверждений того, что она ходила по магазинам. Ни сумок, ни пакетов. Я предположил, что на самом деле она никуда не заходила. Просто убивала четыре долгих часа, давая возможность сотруднику правительственного ведомства сделать все что нужно. Я поднял руку. Не обращая на меня внимания, Элизабет Бек направилась прямо к стойке. Заказала высокий бокал с капуччино и подсела ко мне за столик. Я уже принял решение, что ей сказать.

— Я не работаю на правительство, — начал я.

— В таком случае, я разочарована, — в третий раз повторила Элизабет Бек.

— Разве это возможно? — продолжал я. — Вспомните, я ведь убил полицейского.

— Да, — согласилась она.

— Сотрудники правительственных ведомств так не поступают.

— Ну, возможны непредвиденные случайности.

— Но после этого они не стали бы убегать, — настаивал я. — Они бы остались и ответили за то, что натворили.

Какое-то время Элизабет Бек молчала, потягивая капуччино.

— Я была там раз восемь или десять, — наконец заговорила она. — Я имею в виду, в колледже. Там время от времени устраивают вечера для родителей учащихся. Кроме того, я стараюсь приезжать туда в начале и в конце каждого семестра. Однажды я даже взяла напрокат маленький пикап и помогла Ричарду отвезти свои вещи домой.

— Ну и?

— Колледж очень маленький, — продолжала Элизабет Бек. — И все же в первый день нового семестра там царит оживление. Много учащихся, много родителей, машины, автобусы. Когда устраивают вечера для родителей, бывает еще хуже. И знаете что?

— Что?

— Я ни разу не видела там полицейского. Ни разу. Тем более детектива в штатском.

Я уставился в окно на внутренний дворик торгового центра.

— Полагаю, просто случайность, — продолжала Элизабет Бек. — Ничем не примечательный апрельский день, раннее утро, тишина и спокойствие, а прямо у ворот непонятно зачем торчит полицейский в штатском.

— К чему вы клоните? — спросил я.

— К тому, что вам ужасно не повезло. Только подумайте, какие у вас были шансы?

— Я не работаю на правительство, — повторил я.

— Вы приняли душ, — заметила она. — Вымыли голову.

— Неужели?

— Я это вижу и чувствую запах. Дешевое мыло, дешевый шампунь.

— Я ходил в сауну.

— У вас не было денег. Я оставила вам двадцать долларов. Вы купили по крайней мере две чашки кофе. То есть у вас могло остаться не больше четырнадцати долларов.

— Это была очень дешевая сауна.

— Не иначе, — согласилась Элизабет Бек.

— Я просто человек с улицы, — упрямо повторил я.

— А я очень этим разочарована.

— Вы говорите так, словно хотите натравить на вашего мужа полицию.

— Хочу.

— Он же отправится в тюрьму.

— Он и так уже живет в тюрьме. К тому же, он этого заслуживает. Но в настоящей тюрьме он будет чувствовать себя более свободным, чем сейчас. Кроме того, он отправится туда не навечно.

— Вы могли бы к кому-нибудь обратиться, — предложил я. — Необязательно ждать, когда к вам придут.

Элизабет Бек покачала головой.

— Это было бы равносильно самоубийству. Для меня и для Ричарда.

— Как это будет в том случае, если вы станете говорить так обо мне с кем бы то ни было. Помните, я тихо не уйду. Кто-то пострадает. Возможно, вы с Ричардом.

Она улыбнулась.

— Вы опять со мной торгуетесь?

— Опять предупреждаю вас, — уточнил я. — Полное разоблачение.

Элизабет Бек кивнула.

— Я умею держать язык за зубами, — сказала она.

Она доказала это, не сказав больше ни слова. Мы молча допили кофе и вернулись к машине. В дороге мы не разговаривали. Я вез Элизабет Бек домой, на север и на восток, ломая голову, что же я делаю: ношу бомбу с тикающим часовым механизмом или же отворачиваюсь от единственной помощи изнутри, на которую только могу рассчитывать.