У входа нет выхода

Ничего не понимая, Макар сел на трясущейся кровати. В комнате была мгла, освещаемая только горящим «велосипедом» Кирюши. Макара болтало из стороны в сторону. Над ним нависало что-то белое, четырехугольное. Державшие простыню шныры медленно опускали руки. Секунду спустя простыня коснулась лба Макара.

– Заваливает! – завопил Вовчик еще надсаднее. – Держи потолок! Все погибнем!

Макар бросился на спину и в ужасе уперся в простыню ногами.

– Молодец! Хорошо держишь! На тебя вся надежда! Руками помогай, руками! – горланил Вовчик.

Макар стал помогать руками. Вовчик дернул за планки реечного дна. Они разъехались, и Макар обрушился на Влада Ганича. Пришитый к матрасу Влад скатился с кровати и теперь вместе с матрасом полз по полу, похожий на гигантского слизня. Даня, пропиленный до середины колбасы, конвульсивно вздрагивал. В груди у него торчала пила.

Внезапно вспыхнул свет, на несколько секунд ослепивший всех – и старичков, и шныров нового набора. В дверях застыл заспанный Кузепыч, по пояс голый, шерстяной как орангутанг, в длинных шортах ниже колена. Он был босиком, и красные растопыренные пальцы его ног казались такими же клешнями, как и пальцы на руках.

– Я же предупреждал: закрывайте двери! – сказал он, вопросительно разглядывая Кирилла, продолжавшего «велосипедить» ногами, хотя бумажки между пальцами давно погасли.

Макар, моргая, недоверчиво разглядывал потолок. Чувствовалось: он с трудом понимает, каким образом тот ухитрился прилипнуть обратно.

– Мы… ну это… зашли чисто пообщаться… – забормотал Вовчик.

Слушать оправдания Кузепычу было скучно. Он подошел к Дане, выдернул у него из груди пилу и критически провел по зубьям большим пальцем. Зубья были забиты шерстью и колбасой.

– Инструмент изгадили!.. Лучше б циркуляркой!.. Одеяло зашить! Обувь открутить! Шуроповерт в хозчасть! Всем по двести отжиманий и марш по комнатам! – приказал он.

– И мне отжиматься? – вкрадчиво спросил Вовчик. – У меня рука недавно была сломана!

– Уговорил. Тебе сто приседаний… – разрешил Кузепыч и, дождавшись пока Вовчик торжествующе ухмыльнется, жестко добавил: —… на каждой ноге!

Последствия ночного штурма ликвидировали часа через два.

«Перепиленный» Даня так и не сумел больше уснуть, хотя привязанную к нему колбасу доел вечно голодный Макар. Именно Макар успокоился быстрее всех, хотя до этого громче всех орал. «Вот она – здоровая психика здорового психа!» – завистливо пробормотал Кирюша.

Дожевав остатки колбасы, Макар разулся, и, ковыряя в зубах мизинцем, полез в кровать. Наверху он стянул майку и оказался бел, безволос и крепок, с синей сеточкой жил под тонкой кожей. Через правый сосок у него проходил длинный шрам.

Даня жалобно заморгал. Как многие умняшки, он был невероятно впечатлителен.

– Ножевой? – спросил Даня.

– Да не!.. какое? Перелезал тут через одно дело – за колючку зацепился, – небрежно сказал Макар.

– А где бывают такие колючки? – как классический вундеркинд, в ряде бытовых вещей Даня проявлял зашкаливающую наивность.

Макар объяснять ничего не стал.

– А все-таки ты меня бойся, длинный! И эти, которые нас развели, тоже пусть боятся! – сказал он и, с клацаньем челюстей зевнув, мгновенно уснул.

Дане не спалось. Он вышел на улицу и стал бродить вокруг ШНыра. Посыпанная песком дорожка в лунном свете казалась голубоватой. На поворотах громоздились темные горбатые камни. Если бы на одном из них сидел белый волк и выл на луну, Даня не удивился бы. Он находился в том предутреннем состоянии, когда человек вообще ничему не удивляется.

Неожиданно Даня ощутил тревогу. Он быстро отступил в тень и присел на корточки. Несколько секунд спустя его ослепило острой вспышкой. Даня по неопытности не знал, что на чужую телепортацию лучше не смотреть, особенно в темноте. Когда он вновь обрел способность видеть, то обнаружил, что по песчаной дорожке в его направлении движется фигура в шныровской куртке. Человек ежился от холода, сутулился и прятал руки в карманы. Лицо скрывал высоко поднятый воротник.

Даню он не видел. Тот сидел в тени, а озиравшегося человека заливала луна. Когда он оказался совсем близко, Даня заметил, что он пошатывается и стучит зубами. И сразу же понял причину. Человек был насквозь мокрый. С его куртки стекала вода. Она хлюпала и в ботинках.

Неизвестный подошел к крыльцу ШНыра, открыл дверь и скрылся внутри. Даня некоторое время выждал и отправился следом. Ему было интересно, кто это. Поначалу мокрые следы хорошо различались, но потом стали менее четкими. Видимо, человек разулся. Все же Даня сумел разобраться, что неизвестный поднялся на второй этаж, к жилым комнатам. Здесь следы затерялись среди множества других влажных следов, потому что пол в душевой был вечно сырой, и куча шныров растаскивала воду на шлепках.

Даня вздохнул и вернулся в комнату. Ручка провернулась легко, но дверь открылась только на пять сантиметров и уткнулась в преграду. Даня сообразил, что с той стороны залегли спать, для безопасности придвинув к двери кровать.