У Терека два берега…

Сам же Красный Шакал, то есть сержант Салман Бейбулатов, выполнял в этот момент не менее ответственное задание – отвечал на вопросы военного корреспондента «Комсомольской правды» Дарьи Полей. При этом Салман чувствовал себя куда неуютнее, чем в камышах с кинжалом в руках перед отделением горных стрелков.

Вообще девушки-военкоры редко встречались на фронте. Но с Дашей Полей был особый случай. Когда-то бойкая пионервожатая познакомилась в «Артеке» со знаменитым детским писателем Аркадием Гайдаром. Эта встреча так повлияла на Дашу, что она твердо решила, что тоже будет писать весело и правдиво. Целый месяц она ходила за Гайдаром со своими наскоро написанными рассказами.

– Что сегодня ночью написала? – спрашивал Аркадий Петрович.

– Восемь рассказов и один очерк, – отвечала Даша, тараща красные, сами собой закрывающиеся глазищи.

– Если бы я так писал, – говорил Гайдар, – у меня бы было уже девятнадцать томов собрания сочинений и ни томом меньше.

В начале войны Даша Полей явилась в редакцию «Комсомольской правды» проситься в фронтовые корреспонденты. Ее вежливо попросили пойти подальше. Но тут в редакцию пришел Гайдар.

– Позвольте вам представить мою ученицу в литературной работе, – сказал знаменитый писатель.

Так Дашу Полей не стали сразу прогонять. Потом доверили кое-какую редакционную работу. А когда обнаружилось, что на южный участок фронта некого послать, Даша вызвалась, крича на всю редакцию, что она ростовская, значит, местная. Кому же ехать, как не ей?

Теперь ей до зарезу нужно было написать ударный очерк, который она могла бы подписать: «Дарья Полей. Действующая армия». В политотделе дивизии ей выделили стол и сказали, что все ей сейчас расскажут. Очерк, можно сказать, у нее в кармане. Но упрямая Даша вспомнила советы своего учителя, память которого она чтила. Аркадий Петрович советовал прежде всего поговорить с простыми людьми, показать событие или проблему глазами очевидцев. Поэтому она потребовала себе для беседы непосредственно героя, который бьет врага, как Гайдар в гражданскую. Политотдел покряхтел, но согласился, потребовав только готовый очерк себе на визу.

Беседа военкора Полей и орденоносца Бейбулатова проходила у разрушенного здания колхозной фермы, от которой все еще тянуло теплым навозом. Неподалеку от развалин стояла старая двуколка, без колес, с облупившейся зеленой краской. На ней и устроились собеседники. Военный корреспондент поместилась на заднее сиденье, герой ее будущей публикации на месте кучера, но только повернувшись к пассажирке лицом.

Дарья Полей была в полевой военной форме. На колени она положила блокнот, нашла чистые страницы. Взгляд Салмана время от времени опускался на ее круглые, полные колени. Тогда Бейбулатов выпрямлялся, отчего двуколка взвизгивала испуганно, и сердито смотрел на ее погоны младшего лейтенанта.

– Скажите, – спрашивала Даша Полей, – вы часто вспоминаете свой родной аул, любимые кавказские горы?

– Да, часто, товарищ младший лейтенант, – отвечал Салман.

– У вас, наверное, осталась на родине девушка, которая вас ждет?

– Да, девушка… на родине, товарищ младший лейтенант, – Салман снова уронил взгляд на ее загорелые коленки.

Даше Полей показалось, что собеседник заглядывает к ней в блокнот, в котором она еще ничего не записала. Поэтому она торопливо начирикала карандашиком: «Чувство родины». Подумала и приписала: «…малой родины».

– Ну, что вы! Называйте меня просто Даша. Можно без звания… Такой вопрос. Когда вы идете в разведку, о чем вы думаете? Ну, что дает вам силы рисковать собой, побеждать в бою?

– Нохчала, – кратко ответил Салман.

– Подождите, я сейчас это запишу. Нох-ча-ла. Так. А что это такое?

– Тебе, девушка, это никак понять.

– Неужели? – Даша Полей почему-то смутилась. – Я тоже советский человек, как и вы. Почему же мне не понять? Но все-таки? Как это можно перевести на русский? Любовь к родине? Да?

– Нохчала не надо на русский…

– Понимаю, – неопределенно сказала корреспондентка. – С этим ясно. Мне все-таки кажется, что это – любовь к родине. Вот еще что. Как зовут вашу любимую девушку?

– Айшат.

– Красивое имя. Айшат смотрит на узкую горную тропинку и ждет писем с фронта. Айшат. Красиво. Она комсомолка?

– Она мусульманка.

– А! Ну да! Хотя знаете… Вот ваш политрук мне говорил, что вы несколько раз ходили за линию фронта в одиночку. Можете мне рассказать какой-нибудь интересный эпизод?

Салман молчал. Он не двигался, но двуколка под ним начала поскрипывать.

– Я спрашиваю… Замполит ваш сказал, что вы… Какой-нибудь интересный эпизод…

– Слушай, девушка, что говоришь?! Какой пизод?! Молодой такой девушка! Говорить пизод! Чечня такие слова девушка говорил, девушка убивай! Кинжал режь!

Даша Полей никак не могла понять, чем она оскорбила своего собеседника. Отчего он, хотя и сохранял сейчас неподвижность, но представлял собой сжатую пружину, готовую мгновенно распрямиться. Чем она так задела его национальное достоинство?

– Плохой девка! – бросил ей в лицо интервьюируемый. – Грязный девка!