У Терека два берега…

– На Кавказе идет война, дорогая племянница моя, – сказал дядя, оглаживая короткую седую бороду, – и англичане никогда не упускали своих интересов в этом регионе, хотя в последнее время, по слабости своей, они делегировали часть интересов американцам, считая их не то чтобы партнерами, а как бы своими родственниками.

Дядя усмехнулся.

– Они от слабости нашли себе такое психологическое оправдание, мол, американцы – это их подросшие дети… Но это не совсем так, хотя для нас их взаимоотношения имеют второстепенное значение.

– Значит, Астрид американская шпионка? – спросила Айсет.

– Разведчица, московский резидент по вопросам Кавказа, – ответил дядя Магомед, глядя в глаза Айсет. Холодок пробежал по ее спине…

Вызов для оформления визы на Софи-Катрин Астрид все-таки подписала.

Она явно ревновала, должно быть, еще на что-то надеялась…

Если Астрид – разведчица, то, очень может быть, она уже ознакомилась с какими-то девчоночьими досье из Сен-Мари дю Пре, которые почти наверняка велись в канцелярии их закрытого пансиона.

Что это – паранойя?

Или это действительность, где детектив – не достояние телесюжета, а реалия жизни? А что, если и правда, что в Сен-Мари дю Пре за девчонками велось наблюдение, материалы которого ложились в некое досье? И Астрид что-то там уже подглядела? Может, именно после того, как Астрид ознакомилась с какими-то материалами, она и пошла на рискованные заигрывания тогда, в первый вечер, на своей квартире?

Паранойя? Может, и паранойя.

Однако если Астрид разведчица, то вряд ли стала бы ревновать. Ведь это всего лишь работа, а не отношения… Впрочем, недовольство Астрид по поводу встречи Айсет со школьной подругой могло быть вызвано и иными обстоятельствами. Например, босс-вумэн не хочет, чтобы у Айсет появилась моральная поддержка… Может, Астрид желает, чтобы Айсет находилась в смятении чувств?

Точно, паранойя на все сто процентов!

После убийства Хобарда дядя распорядился, чтобы Айсет повсюду ездила только в его, дядиной, машине с шофером. И встречать Софи-Катрин в Шереметьево она поехала с приставленными дядей охранниками.

– Вы ну прям как мафия, – хохотнула Софи-Катрин, расцеловавшись с подругой за кордоном паспорт-контроля, где ее чемоданы подхватили два дюжих небритых чеченца.

– Дядя говорит, что мы на войне, что мы здесь на территории врага, – ответила Айсет, боком прижимаясь к теплому боку подруги.

– Хорошо, значит, когда мы поедем с тобой в Чечню, тогда мы будем не на вражеской, а на твоей родной территории, – хихикнула Софи-Катрин.

Софи-Катрин пожелала поглядеть на ночную Москву. Айсет не очень-то уверенно ощущала себя хозяйкой. Сама в столице еще без году неделя. Поэтому девушки решили прибегнуть к помощи гида. В горах без проводника не обойдешься – погибнешь, да и в Москве шагу не сделаешь без опытного человека, чтоб в неприятную историю не угодить, особенно если ты красивая девушка, да еще и иностранка. Поэтому, в качестве сопровождающего дядя выделил подругам самого смышленого джигита. Его звали Умар, у него были большая черная «БМВ» с «седьмым» кузовом и большой черный пистолет под мышкой.

– Я хочу посмотреть ночной клуб с живой музыкой, – выразила пожелание Софи-Катрин, – с современной молодежной музыкой, но на русском языке.

Умар думал три минуты, а потом набрал номер на мобильном и, отвернувшись от девушек и для верности еще и ладонью загородив рот, что-то гортанно проклекотал в трубку.

– А еще я бы хотела съесть что-нибудь истинно местное, не японское и не мексиканское, потому что от такой экзотики уже просто тошнит, – добавила Софи-Катрин. – Куда ни приедешь, в Рим, Антверпен, в Барселону, всюду кулинарная Мексика и Япония…

– А приедешь в Латинскую Америку или на Дальний Восток, там тебя накормят французскими лягушачьими лапками и московской стерляжьей ухой, – подхватила Айсет.

Умар усадил девушек в свою «БМВ» и для начала принялся катать их по Москве.

Айсет и сама еще не успела повидать здесь всех красот, а свежая в восприятии Софи-Катрин от восторга вообще была близка к обмороку.

Ехали по только что открывшемуся Третьему транспортному кольцу – слева, на Воробьевых горах, красовалась сахарная голова Университета, а справа, с моста, над Москвой-рекой открывался дальний вид на новый строящийся бизнес-центр.

– Здесь Лужков городское Сити задумал строить, – сказал Умар, – и наш бизнес тут тоже будет: офисный центр, гостиница, подземный паркинг…

– Да, строят тут много, – восхищенно и с одобрением кивнула Софи-Катрин, – на подъ-еме Москва, строят много, как у нас в Берлине после объединения.

– Деньги со всей нефти и со всего газа здесь, в Москве, – подытожила Айсет.

– И с нашей чеченской нефти тоже у них, – вставил Умар, пожевывая спичку, – но мы отберем…

Девчонки промолчали. Машина вырвалась на простор Кутузовского проспекта.

– Здесь, вон в том доме, раньше Брежнев жил, слыхали про такого? – спросил Умар. – Теперь в его квартире наш земляк живет, Хасбулатов, бывший председатель разогнанного Ельциным Верховного Совета…

Девушки с любопытством прильнули к окошку.