У темного-темного леса

Я засопела и вернулась к обтиранию. Составить список богачей в школе куда проще, чем тех, кто может оказать тебе сложную магическую услугу. Маги, большей частью, узко специализированы. Редко кто получает сначала одну специальность, затем другую. Демонологи, бывает, отучиваются потом еще три года на боевом. Или теоретики — благо учеба там пусть и одна из самых тяжелых, зато относительно быстрая. Убить юную беспечную фейри может почти любой маг, а вот вызвать демона, или создать сложный алхимический эликсир, или исцелить запущенную болезнь — далеко не каждый.

В итоге гениальное открытие оказалось не таким уж гениальным…

Впрочем, круг подозреваемых оно все же сужало. Скорее всего, убийца схоронился среди учеников старших курсов или наставников. Вряд ли у начинашек есть, что предложить взамен на подобную услугу, да и деточек богатых родителей в школе не так много…

Я коснулась царапины на шее, поморщилась. Одна из самых длинных шла ниже, через всю лопатку, да и спину прилично саднило — самой не дотянуться, а Нольвенн бродит неизвестно где, и неизвестно, когда вернется. Дай Луг, чтобы она сейчас не творила страшное ведьмовство на голову королевского сыскаря.

Поколебавшись несколько мгновений — а, чего он там в конце концов не видел! — я повернулась к Кайдену.

— Ты мне не поможешь?

Лучник с готовностью выпрямился и вопросительно вскинул брови.

— Мне спину самой не протереть.

Взяв плошку с ромашкой и тряпку, я подошла к кровати и сунула их лучнику в руки. Села к нему спиной. Глубже распустила уже расшнурованный ворот, чтобы стянуть платье сначала с одного плеча. Потом с другого. Спустила ниже, до талии. Следом нижнюю сорочку. Перекинула волосы через плечо…

И замерла, кусая губы, стараясь не сжиматься в комок под пристальным взглядом, казалось, прожигающим во мне дырку.

Кайден медлил. Но когда я уже вознамерилась поинтересоваться ворчливо, на что он там любуется — на художественную роспись лесовички, что ли? — холодная тряпка коснулась первого зудящего следа.

* * *

Боги, за что?! Луг всемогущий, Эзус безжалостный, Бригита милостивая… чем я вас так прогневал?

Узкие плечи. Белая кожа, исчерченная красными штрихами. Тонкая незабранная прядь рыжих волос, струящаяся по позвоночнику…

Во мне кипело, клокотало, грозилось выйти из берегов и затопить все вокруг уничтожающим пламенем злое бешенство на ту, кто посмела сделать это с моей лекаркой. И одновременно с этим другое, не менее сильное желание.

Боги, за что?!..

Контур щеки, подсвеченный розовым закатным светом из окна, дрогнул, и я торопливо прижал смоченный в отваре лоскут ткани к самой высокой царапине. Только не оборачивайся. Не смотри на меня. Я не выдержу.

Сквозь влажную тряпку прикосновение смазалось, но шум в голове не отступил, только усилился при виде скользящих по коже капель.

…сцеловать их, прижаться губами к уже подсохшей ранке…

…слизнуть кровь — сладкий-сладкий вкус…

…подняться выше, коснуться бьющейся жилки на шее…

…впиться в нее, оставляя красный след на белой коже…

…прижать к себе…

…вдавить в кровать хрупкое податливое тело…

…сорвать стон…

…крик…

Перед глазами поплыло. Кровь громко и гулко стучала в ушах. Я уже не понимал, какие из мечущихся в голове мыслей мои, а какие — результат близкого срыва. Слишком близкого.

В очередной раз поднесенная к коже тряпка вспыхнула прямо у меня в руках. Шела ойкнула, обжегшись, обернулась, прижимая платье к груди. Но я на нее уже не смотрел.

Плошка упала с коленей, когда я подскочил, с громким стуком покатилась по полу, добавляя силы головной боли, сдавившей виски стальным обручем. Ручка двери обуглилась под пальцами…

Прочь. Прочь. Подальше. Как можно дальше.

— Кайден!..

Оклик эхом пролетел по коридору, но не остановил.

Как можно дальше. В лес.

* * *

Я беспомощно застыла в дверях комнаты, цепляясь за сползающее платье, силясь понять, что случилось. Только что Кайден был пусть и зол на лесовичку и отчасти на меня — но вполне вменяем, а потом вдруг меня окатило такой волной совершенно неконтролируемой ярости, что аж в ушах зазвенело. Он вскочил и вылетел из комнаты, будто за ним гнались слуа — мертвое воинство. Расплескался по полу отвар, запахло паленой тканью и жженым деревом. Что он там себе напридумывал?

Бригита милосердная, он же не кинется сейчас «бить морду» фейри, как тому мужику на празднике? Убьется же, дурень!

Я торопливо натянула обратно порванное платье, не тратя время на переодевание, и кинулась следом с решительной мыслью, что сегодня и прямо сейчас я вытрясу из него все. Костьми лягу — но вытрясу. Хватит с меня блужданий вокруг да около. Если я до сих пор не заслужила его доверия, то нет смысла и дальше пытаться. Мы давно уже шагнули за грань отношений между целителем и пациентом. Я же вижу, что он обо мне печется — пусть и не так, как мне хотелось бы. А значит, пусть признается! Или…

…или…

…или я обижусь!

Я прикусила губу в истерическом смешке от собственных глупых угроз и ускорила шаг.

Но не преодолела и половины пути до жилища старой фейри.