У сыщиков каникул не бывает

"Когда он уезжает? Куда?" - встревоженно подумал Саня.

Но вслух он ничего не произнес.

- О, я вижу перед собой воспитанных молодых людей. Редко кто в таком случае не спросит: куда, когда, зачем?

Саня опять пожал плечами - мол, это ваше дело. Какие могут быть вопросы? Действительно, воспитанные люди так не поступают.

А вот Бармалей понятия не имел о правилах хорошего тона. Он вдруг принялся обнюхивать Ивана Антоновича. Даже лапами стал ему на грудь.

- Фу, Барми, фу! - дернул его за ошейник Саня.

Старик засмеялся:

- Хороший у тебя пес. Он ведь понял по интонации, что я уезжаю - вот и прощается.

Пашка не согласился:

- Да он просто увидел хозяина Чубика, а самого пуделя нет. Вот он и спрашивает.

- А мне мой знакомый о вас говорил, - сказал Иван Антонович. - Игорь, художник. Понравились вы ему. Любознательные... Только вот выставки его скульптур, которую вы собираетесь посетить, не будет. К сожалению.

- А зачем вам тогда эти фигуры? - поинтересовалась Анка.

- А это подарок одному моему заграничному другу, - ответил Иван Антонович. - У него в Португалии целый музей подобных фигур. Вот я и решил подарить. Так сказать, от всего сердца... Завтра улетаю. Так что вы больше не беспокойте художника, хорошо? - Иван Антонович поочередно посмотрел в глаза каждому из ребят. - Пусть спокойно работает... Я вам специально сейчас все объяснил, чтобы вы не мешали ему лишними расспросами. Ладно, Санек?

Саня кивнул. И спросил все-таки:

- Значит, больше не увидимся?

- Почему же? Завтра я ещё выйду погулять с Чубиком. Я его Игорю оставляю. Любит он собак. Вот на прогулке, пожалуй, и попрощаемся.

И старик пошел к дому, в котором находилась квартира-мастерская художника Игоря. Кодовый замок он открыл своим ключом.

Ребята молча стояли под тополем. Бармалей сидел рядом, уставившись на дверь подъезда. И вдруг он рванул поводок: оказывается, Иван Антонович уже вышел. У художника он не пробыл и десяти минут. Помахав ребятам рукой, старик поспешил к своему дому.

Каково же было удивление друзей, когда через минуту они увидели в арке двора художника.

- Здравствуйте. А к вам Иван Антонович заходил, - сказала Анка. - Вы с ним совсем немного разминулись.

- А, ребята, здравствуйте! Ничего страшного, ещё зайдет. Да у него и ключ есть от мастерской. Увидел, наверное, что меня нет, и решил попозже заглянуть. Он же завтра за границу уезжает. Оказывается, увозит он мои скульптуры... Жалко! Хотя вроде бы радоваться надо.

- Да, знаем, он сказал, - грустно произнесла Анка. - Не увидим мы больше вашего... удивленного художника.

- Почему же? - улыбнулся художник. - Да прямо сейчас и заходите. Посмотрите на Сальвадора Дали, если он вам так понравился. Попрощайтесь!

Саня показал на Бармалея: а как же собака?

- Да ничего страшного, - махнул рукой Игорь. - У меня с завтрашнего дня тоже песик будет жить.

Великий испанский художник сидел в своем кресле у окна. Посреди комнаты стоял большой деревянный ящик.

- Сегодня ещё любуйтесь, а завтра с утра рабочие придут, - сказал Игорь. - У Ивана Антоновича уже вся квартира ящиками заставлена, так что Сальвадора у меня будут упаковывать. Ну, я пойду чаек поставлю.

Как только художник вышел из комнаты, Бармалей залаял и бросился к скульптуре. Он обнюхивал Сальвадора Дали так же, как совсем недавно Ивана Антоновича! И так же норовил прыгнуть лапами ему на грудь.

- Барми, фу! - возмутился Саня. - Что это с ним?

- Анка, - шепнул Пашка, - постой у двери, посторожи, ладно?..

Вспомнив, как Пашка назвал её "лучшей ищейкой", Анка хотела ответить, что сторожить может Бармалей или сам Пашка. Но, взглянув на Пашку, она почему-то кивнула.

А тот стал внимательно изучать голову Сальвадора Дали, заглядывая под волосы на затылке.

- Помнишь, Чибис, как он в телескопе смотрелся? - приговаривал он. Половины головы не было... Смотри-ка, уши мягкие.

Саня хотел предупредить Пашку, чтобы он не дергал Дали за ухо. Еще отвалится! Но было уже поздно. Пашка потянул за мочку Сальвадорова уха. И вдруг... Тихонько щелкнула какая-то пружинка - и голова скульптуры открылась! Ее верхняя половина просто откинулась, как крышка шкатулки.

Пашка разинул рот.

- Смотрите, - прошептал он.

В нижней половине головы, в мягких гнездышках из ваты, прикрытые прозрачной крышечкой, лежали... три крупных яйца. Конечно, не куриные, а какие-то драгоценные. Они сверкали золотыми, голубыми и хрустальными гранями.

- А я знаю, что это! Это пасхальные яйца Фаберже! - догадалась Анка.

Не зря она так любила ходить по всяким музеям.

- Вот это... птичка. Снесла яичко, - шепнул Пашка. - Все, закрываем!

Когда художник вошел в комнату, с головой великого испанца все было в порядке. Ребята застыли рядом с его креслом. Казалось даже, что в комнате не одна, а четыре скульптуры. Только Бармалей прыгал вокруг Сальвадора Дали.

- Спаси-си-бо, - пролепетал Саня, - мы уже попрощались. Мы пойдем. А то собака ещё заденет что-нибудь...

Художник не стал их удерживать. Наверное, ему грустно было расставаться со своим Сальвадором.

Глава ХX

ПИРАМИДА ИЗ ДВУХ С ПОЛОВИНОЙ СЫЩИКОВ

Вечером друзья ждали у цирка.