У судьбы две руки

Старик Кириллов сам неосторожно коснулся ее руки, не зная, что Алина стала сильнее. И девушке удалось крепко вцепиться в его запястье. Ее ногти впились в дряблую кожу, выпустили капельки крови. Старик закричал, но она удержала его руку. И удерживала до тех пор, пока и его тело не упало рядом с алтарем. Алина стала сильнее настолько, что смогла не выпустить старика даже тогда, когда художник пытался оттащить его прочь. Пусть эта сила недобрая, Алина, рискуя быть сожженной ею изнутри, позволила ей наполнить себя. Пусть, раз эта сила ей помогает.

— А я восхищена тобой! — услышала девушка голос. Знакомая женщина с белыми глазами вознесла над ней нож и резко опустила его.

* * *

Увидев Алину живой, Герман испытал невероятную радость и облегчение. Он успел понять то, что она делает, и бросился ей на помощь. Но сразу три твари вцепились в него и оттащили, давая дорогу своей жрице.

— А я восхищена тобой! — сказала Вика-Летисия. В ее руке неожиданно оказался нож, который она занесла над девушкой, а затем резко опустила. Герман закричал — так громко, что его наверняка услышали все звери в лесу. Вместе с ножом, казалось, упало небо. Алина бы погибла от намеченного ей в сердце удара, если бы нож внезапно не отвел очнувшийся за мгновение до этого парень. Ветеринар? Клинок лишь, судя по вскрику Алины, оцарапал ей шею.

— Держите его, держите! — завопила жрица своим слугам. Художник бросился ей на помощь, а остальные так и продолжали удерживать Германа. Издали он видел, как дергается Алина, пытаясь освободиться от пут, как из пореза на ее шее сочится кровь, под которую жрица немедленно подставила свою пластину. Как борется с художником «ветеринар». И как Алина, изловчившись, ухватила жрицу за оба запястья.

* * *

Алина слабела, хоть порез и не должен был оказаться глубоким. Но силы уходили — ее собственные и те, которые ей дали забранные у Жени и Кириллова сущности. Она слабела, и ее борьба уже больше походила на агонию. Что толку, если она слабее жрицы? Если, несмотря на то что она «освободила» Женю и старика Кириллова, их все равно — меньшинство. Но в тот момент, когда Алина почти позволила отчаянию завладеть ею, она увидела Германа. Горячая радость вновь придала ей уверенности. Собравшись из последних сил, Алина изловчилась и схватила нависшую над ней женщину за оба запястья.

Болезнь. Это только болезнь.

Черная сущность, занимающая тело этой женщины, оказалась настолько сильна, что Алина не могла с ней справиться. Даже если удастся ее вытащить, как удержать стихию? Женщина ухмыльнулась, зная, что она гораздо сильнее своих слуг. И так же, как Алина, понимая, что, даже если девушке и удастся вытащить сущность, та спалит ее изнутри. Безвыходное положение. А умирать так не хочется!

— Печать! — закричал вдруг Герман. — Матрешка!

И тогда она поняла. Он вспомнил про матрешек и подсказал верное решение. Нужно вытащить и переправить в печать черную сущность.

Сущность — это болезнь. Печать — это матрешка. А сама Алина — лишь проводник. И вытекающая из пореза в печать кровь теперь лишь будет ей помогать.

Она откроет путь, но обратный. А потом постарается запечатать, чтобы бесы не вырвались снова.

* * *

Алина умница. Она все поняла. Оставалось надеяться, что у нее хватит сил и способностей. Герман увидел, что Летисия начала слабеть, хоть и продолжала извиваться, пытаясь освободиться из рук Алины. «Ветеринар» победил художника, отправив того на землю умелым нокаутом. И бросился к Герману на подмогу. А с земли в это время, кряхтя и отряхиваясь, поднимался старик Кириллов. Они справятся, обязательно справятся!

Лишь бы Алина хоть немного продержалась. Лишь бы удержала жрицу.

С помощью пришедшего на помощь парня Герману удалось вырваться. Твари накинулись на «ветеринара», но Герман уже бросился к Алине и схватил жрицу.

— Я ее удерживаю! Ты молодец! Ты справишься! — закричал он.

— Заткнись, Герман, — устало пробормотала Алина, и он тихо рассмеялся. Она в своем репертуаре. Тишина, да, девушка каждый раз просила его замолчать.

А тело Вики наконец-то ослабло в его руках. Герман аккуратно уложил молодую женщину на землю. Ножом разрезал веревки на руках Алины, помог ей сесть и зажал ладонью порез на шее.

— Потом, Герман. Потом. Не все еще.

В том, что Алина права, Герман убедился, когда сзади напал очнувшийся художник.

Справиться с художником, несмотря на его тщедушное телосложение, оказалось непросто. Но помог старик Кириллов, который понял, что от него требуется.

— Вишь, какая пакость! — бормотал старик, помогая Герману удерживать извивающегося мужчину в то время, когда Алина избавляла от сущности и его.

Оставшиеся трое — худющая продавщица, нескладный бармен и еще один мужчина — уже повалили на землю Евгения и сидели на нем верхом. Парень возился под ними, но выбраться у него не получалось.

— Герман, давай! Не медли! — крикнула Алина, управившись и с художником.

Мужчина освободил ее от остатков пут и помог подняться. Девушку шатало, и она тут же села на землю.

— Сейчас. Посиди, я помогу тебе.

Герман бросился к дерущимся и оттащил женщину.