У Ромео был пистолет

Но Джетро принципиально отказывается давать ему любую информацию. Он то лжет, то пытается перевести тему, то игнорирует вопросы Леона и говорит, что очень спешит. Самого Джетро раздражает такое навязчивое желание Леона разлучить Данику с Ривером. Что с того, что они из разных социальных слоев? Что ужасного в том, что Даника полюбила жертву своего эгоистичного брата? В конце концов, она вообще не имеет к трагедии никакого отношения, так почему она должна расплачиваться за грехи своих родных? Несправедливость вызывает у Джетро отвращение, а поэтому помогать Леону в поисках он не намерен. Впрочем, никакой информацией он и не располагает, за исключением того, что Даника сбежала вместе с Ривером, а не с кем-то еще или в одиночку.

Но Леон не унимается. Злость кипит в нем сильнее и сильнее с каждым часом удушающей неизвестности. Последней каплей становится его собственная мать, которая, узнав о побеге дочери, только горестно вздыхает и тянется за очередной бутылкой мерзкого джина из коллекции ее мужа, а затем начинает рыдать. Не выдержав этой отвратительной картины, Леон хватает дорогую бутылку и с грохотом разбивает ее о кафель, заставив мать замереть от неожиданности и ужаса. Никогда еще Леон не позволял себе такой агрессии по отношению к родителям. Дома он всегда был услужливым и хорошим сыном, который, даже когда его что-то не устраивало, предпочитал промолчать. Но всему есть предел.

– Сколько же, блядь, можно, а?! Ты же гниешь изнутри от этого пойла! У тебя все мозги высохли, понимаешь ты это или нет?! – кричит Леон.

Мать лишь испуганно смотрит на него своими красными глазами, периодически вздрагивая и прижимаясь к стулу.

– Я не могу на тебя смотреть, меня тошнит от одного твоего вида! Какая же ты мать?! Ты просто тупое, бездушное тело, у тебя внутри спирт вместо крови! Ты только делаешь вид, что страдаешь от того, что происходит вокруг, но на деле тебе давно уже все равно! – Леон уже не думает о жалости. Гнев настигает его, и он бросается к полке с алкоголем и начинает швырять бутылки на пол.

Оглушительный треск, летящие в разные стороны осколки битого стекла, резкий запах спирта – все это повергает его мать в оцепенение. От приступа злости Леон задыхается, но останавливаться до того, как перебьет все бутылки, даже не думает.

– Леон, остановись, – заикаясь от слез, просит его мать. Он не слышит ее. – Леон!

– Я ненавижу вас! Вам всегда было все равно! О чем ты думала, когда произошла та авария?! Неужели вы с отцом наивно полагали, что отвалить судье приличную сумму денег будет достаточно, чтобы решить проблему?! Думали, что так просто – забыть и продолжить жить дальше, заливая свое горе алкоголем?! Да мне вообще безразличен тот факт, что вы сделали над собой усилие найти Данике психолога, и ты думаешь, ей это помогло? Думаешь, она продолжает жить так, как жила раньше? Забыла обо всем?! Теперь ты видишь, до чего довело твое безразличие? Она сбежала с этим парнем! Но тебе опять все равно! Ты предпочтешь пускать сопли и упиваться этой хренью, как будто в этом есть какая-то польза! Понимаешь ли ты, что твоя дочь потеряла себя как личность? Она не знает, что делать, не может справиться с болью! От отчаяния и нашего безразличия она нашла успокоение в том, кто представляет для нее потенциальную опасность. Знаешь, я уже не думаю об отце, с ним все понятно, но с тобой-то что? Как давно тебе стала безразлична судьба собственной семьи?! Когда ты поймешь, что можешь быть счастлива и без мужика? Когда до тебя дойдет, что семья может быть без мужа и отца, ведь ближе собственных детей у тебя никого и никогда не будет! Не вздумай говорить, что начала пить сразу после аварии и судов! Я-то знаю, что именно толкнуло тебя к стакану… Ты узнала, что у отца есть любовница. Все! Конец света! Подумать только… Это стало для тебя большей трагедией, чем сломанная жизнь других людей, чем горе твоих детей…

– Леон, хватит! – кричит мать, не в силах выслушивать всю ту правду, которая как ледяная вода выливается на нее. – Я не могу это слышать! Я не знаю, что делать!

Задыхающийся Леон смотрит на нее, растратив всю свою энергию на поток гнева.

– Я правда сдалась, давным-давно. Да, я слабый человек, я сломалась. Но мне не наплевать на вас. Поверь мне, никого дороже у меня нет, и если бы я только могла что-то исправить! – в заплаканных глазах читается мольба о прощении.

Леон опускает глаза в пол и смотрит на осколки, разбросанные по всей кухне.

– Если бы ты что-то могла… – он горько усмехается, отрицательно качая головой. – Это всего лишь слова… – Последний раз смотрит он в глаза женщине, которую когда-то любил, и покидает дом, громко хлопая дверью.

Через окно она слышит, как заводится двигатель, а затем резкий скрип шин по асфальту.

Леон уехал. Она закрывает лицо ладонями и начинает реветь. На большее она неспособна.

* * *

Красные глаза Ривера источают смертельную усталость. Холодные бледные руки дрожат над стаканом с кофе, взгляд медленно блуждает по столу. Кажется, еще секунда – и он упадет в обморок, настолько он сонный.