У пределов мрака

Эрна указала хлыстом на комплекс тесно прижавшихся друг к другу строений, больше похожих на древние развалины; яркое солнце делало четкими стены в многочисленных трещинах и обвалившиеся карнизы; альпийские галки, казалось, чувствовали себя здесь абсолютными хозяевами.

— Эта часть замка сейчас заброшена; остального вполне хватает для меня и для слуг, впрочем, весьма немногочисленных, — пояснила Эрна.

Из бокового коридора вышел старый слуга, явно страдающий от подагры; подойдя к ним шаркающей походкой, он, не сказав ни слова, взял коня Эксхема и куда-то повел его.

— Леонар наполовину ослеп, — извиняющимся тоном сказала Эрна. — Он почти не разговаривает, но у него удивительно острый слух.

Она провела гостя в небольшой зал овальной формы, мебель в котором свидетельствовала о прежней роскоши, а также о безразличии обитателей замка к обстановке помещений.

— Садитесь, капитан.

Она указала Джону на вольтеровское кресло возле столика из черного дерева с мозаикой из слоновой кости, на котором стояли несколько бутылок и хрустальный графин с водой.

— Виски, бренди… Есть вишневая водка… Если хотите, можете курить, вы найдете сигары в ящичке… Я не имею ничего против курящих мужчин.

Джон, поблагодарив хозяйку кивком, продолжал сидеть молча. Он плохо представлял, с чего ему стоило начать разговор, хотя по дороге в Гейерштайн подготовил несколько вежливых формулировок для разных ситуаций, и даже небольшую речь, с помощью которой намеревался завязать более теплые отношения с хозяйкой замка.

Он пожалел, что Эрна села спиной к окну, и свет, падавший на нее со спины, оставлял в тени лицо.

— Вам придется воспользоваться гостеприимством замка, капитан, — начала она. — Ваше рыцарское вмешательство восстановило против вас жителей Мейсена, и, если вы решите по-прежнему оставаться в городе, вы рискуете столкнуться с необходимостью ночевать под открытым небом. Я отдала Леонару необходимые распоряжения.

— Вы удивительно хорошо информированы, графиня, — сказал Эксхем.

— У Гейерштайна есть свои осведомители, — ответила она, и в ее голосе проскользнула насмешливая нотка.

Она немного помолчала, словно подбирая слова, и Джон увидел, что ее изящные пальцы нервно постукивают по подлокотникам кресла.

— Я не могу обеспечить вам прием на уровне, полагающемся для лица королевской крови, или даже как герцогу, но, если вы любите охотиться, то найдете в замке отличные карабины, а в окрестностях Гейерштайна — самую разнообразную дичь. Библиотеку в замке не назовешь особенно богатой, но вы найдете в ней несколько хороших книг. Леонар, наш молчальник, очень неплохо играет в шахматы…

Она проговорила все это очень быстро, подобно коммивояжеру, поспешно называющему свой товар и с облегчением заканчивающему перечисление.

— Леонар покажет комнату для вас, это лучшее, чем мы располагаем, хотя она, конечно, не выдержит никакого сравнения с вашим комфортабельным английским жильем. В семь часов мы выходим к столу, а после ужина мы поговорим о делах.

— О делах? — переспросил Джон. — Разве я приехал сюда, чтобы говорить о делах?

— Да, именно для этого я и пригласила вас, капитан Эксхем.

Она потянула за шнур от звонка, но Джон ничего не услышал, так как звонок, очевидно, раздался где-то достаточно далеко.

Через несколько минут появился Леонар и знаком пригласил Джона следовать за ним.

Эрна больше ничего не сказала и до прихода Леонара сидела неподвижно, словно погруженная в мысли.

Джон встал и поклонился, но она не протянула ему руки, а молча отвернулась к окну.

Леонар провел Джона мрачным коридором с узкими готическими окнами, сквозь которые просачивались лучи цвета морской волны, и несколькими статуями в глубоких нишах. Потом они поднялись по винтовой лестнице и, наконец, очутились в круглой комнате, очевидно, находившейся в башне.

Графиня Эрна явно преувеличила недостаток комфорта в замке, так как комната показалась Джону весьма уютной.

Через широкое сводчатое окно в комнату вливался яркий солнечный свет; плотные шторы красного бархата позволяли закрывать окно на ночь. Вечернее освещение обеспечивала большая серебряная люстра с множеством свечей.

В комнате стояла просторная кровать, застланная белоснежными простынями, стол окружали глубокие мягкие кресла. На полу был постелен драгоценный восточный ковер, а на стенах рядом с картинами висели венецианские зеркала.

На столе он увидел графин с виски и кувшин с родниковой водой, а также серебряный ящичек с отборными гаванскими сигарами. Рядом лежали три книги в роскошных переплетах: «Потерянный рай» Мильтона, «Шотландские баллады» Бернса и «Сентиментальное путешествие» Стерна. Джона потрясло, что именно эти книги лежали на ночном столике Маргарет.

Июльское солнце тонет в багровом закате,
Последняя ласточка скользит над полем,
На котором уже засыпают цветы…