У полюсов Земли

Он возил с собой весь набор инструментов для лечения зубов, включая бормашину. И прежде чем запломбировать или даже вытащить зуб, когда больному уже ни до чего нет дела, Гаврилов говорил ему:

— Кричи: «Да здравствует «Динамо»!»

И больной кричал…

12 октября наконец прилетел Москаленко и привез с собой Чупина, Блоха и Баранца, которые сразу же приступили к ремонту «семерки».

Снова готовимся в путь. С севера нас догоняет четкая линия облаков, постепенно натекающих на материк. Вот они закрыли солнце, и край их окрасился в яркие малиновые, зеленые, желтые тона. Только здесь, в Антарктиде, можно встретить такое необычайное сочетание красок!

Под вечер пошли дальше.

Температура днем минус 25 градусов, а ночью — минус 30. Поверхность снега отполирована до блеска и твердая, как лед. Гусеницы оставляют на ней едва заметный след. Трясет ужасно, очень твердые заструги на пути. Особенно часты они перед Пионерской. От тряски не спасает даже первая скорость. Никто не может спать. «Зубы дракона», «преддверие ада» — называют водители такую поверхность.

Последние 20 километров шли около 10 часов.

Наконец, через пелену несущегося снега увидели ряд бочек и красные флажки аэродрома Пионерской.

Начальник станции С. А. Павлов деловито указывает место стоянки поезда.

Вечером в кают-компании демонстрируется фильм. Удивительно, что все 30 человек уютно разместились на площадке в 8 квадратных метров и никто никому не мешал.

Мы везли с собой большую гладилку-волокушу для создания взлетно-посадочных полос по пути следования. И здесь, на Пионерской, она пригодилась, так как из-за поломки трактора полосу долго не укатывали.

Через день уже можно было принимать самолеты.

19 октября Миньков, Дмитриев и Стекольщиков дважды прилетали на Пионерскую и доставили нам 26 бочек горючего. Прилетел и радист И. В. Озеров, который будет следовать с поездом до Комсомольской. Привезли двух крупных птенцов императорских пингвинов по заказу жителей Пионерской. Макаров и Михайлов кормят их, засовывая в рот огромные куски колбасы. Забегу несколько вперед — птенцы, вопреки мнению многих, не погибли. Они прожили здесь октябрь, ноябрь, декабрь, вылиняли, превратились уже во взрослых птиц. Но товарищи новой смены отказались оставить у себя пингвинов. Тогда их снова отправили в Мирный и выпустили на волю.

Запросил прогноз для Пионерской. Вечером ответили: «Снегопад, облачность, сильный ветер как в Мирном, так и на Пионерской». Прогноз правильный — в момент его получения на Пионерской уже мела метель.

Лишь в ночь на 21 октября, возвращаясь из кино в свой поселок на санях, мы наслаждались прекрасной погодой, хорошей видимостью и прозрачной паутиной облаков на розовом небе. Белые ночи! Их трудно сравнивать с родными ленинградскими. Но я люблю их везде: и в Ленинграде, и в Арктике, и здесь, в Антарктиде, на Пионерской, где воздух сегодня прозрачен, как хрусталь. Суровое, неуютное место. Но с каждым разом я все с большей нежностью отношусь к этой станции, к ее трудолюбивым людям, спокойно, буднично выполняющим свою героическую работу.

Как и предусмотрено планом, выходим из Пионерской с таким же запасом горючего, как и из Мирного.

Передал летчикам, чтобы возили интенсивнее горючее на Восток-1. Авиация на первом этапе не подвела, есть уверенность, что не подведет и дальше.

23 октября утро неуютное — сильная поземка, морозный туман, плохая видимость. На Восток-1 прилетели три самолета с горючим, но сесть там не смогли и попытались приземлиться на Пионерской. Москаленко трижды заходил на посадку, и каждый раз на высоте 50 метров от поверхности попадал в белое молоко и терял из виду полосу. Пришлось всем трем машинам возвращаться в Мирный.

В полдень трогаемся. Ветер, метель. Поверхность состоит из сплошных заструг и свежих снежных сугробов. То одна, то другая машина зарывается в снег. За пять часов прошли лишь 12 километров. К вечеру разыгралась такая пурга, что в двух шагах ничего не видно. Пришлось остановиться. С трудом собрали машины в одно место. И тогда водитель Исаев на своей «пятерке» решил встать поближе к электростанции, чтобы подключить свет в балок. Отцепил сани и поехал с одного края выстроившихся в линейку тягачей на другой. Но в нескольких метрах он потерял из виду поезд и заблудился в ревущем белом аду. Пока хватились и начали искать, куда делась «пятерка», следы замело. Искали два часа, истратив десятки ракет на сигналы. Но вот на мгновение видимость улучшилась, и мы увидели силуэт «пятерки» всего в 20 метрах от остальных тягачей. Исаев сделал правильно — потеряв ориентировку, он остановился и стал ждать, временами постреливая сигнальными ракетами. Кстати, основным правилом для всех водителей поезда было: «Если сбился со следа, сразу остановись и жди, пока тебя найдут». Это правило в дальнейшем нередко выручало нас.

24 октября продолжали стоять в 12 километрах от Пионерской. По-прежнему ничего не видно — сильная метель. В балках тепло. Водители, пользуясь случаем, отсыпаются. У меня бессонница, на душе скребут кошки — время идет, а сделано еще так мало.