...Когда они принялись за еду, вспомнил он теперь, все было в порядке, несмотря ни на что, всего какую-нибудь минуту назад, и он сказал: «Опасные твари, живоглоты», когда они принялись за устриц. «Ах, теперь уже поздно строить куры!» — разве не сказал он это с сочувствием, когда появились духовые цыплята, напоминая ему про аппетитного крота? А разговор шел о человеке, который умирал на дороге, о воре, ехавшем с ними в автобусе, а потом; «Excusado»[191]. И вот, вот серые камни, последнее его консульство, остров Франклин его души — «excusado». Строение расположено поодаль от купален, удобное местечко, и притом скрытое от взгляда, несомненный плод тласкальской фантазии, дело рук Сервантеса, домик, который призван напоминать ему о какой-нибудь горной деревушке, затерянной среди холодных туманов. Однако консул сидел, не расстегнув ни единой пуговицы, в мертвом оцепенении. Зачем он здесь? Зачем он так или иначе обречен пребывать здесь всегда? Хоть бы взглянуть в зеркало, задать этот вопрос самому себе. Но зеркала нет. Ничего нет, только камни.
Наверное, в этом каменном склепе не существует и времени. Наверное, это и есть вечность, о которой он столько разглагольствовал, вот она, вечность в духе Свидригайлова, только вместо деревенской бани, где по всем углам пауки, она претворилась в монашескую келью, где сидит — как ни странно это! — он сам.
— ...pulqueria...
—... и там был этот индеец...
ИСТОРИЧЕСКИЕ МЕСТА, СВЯЗАННЫЕ С ЗАВОЕВАНИЕМ МЕКСИКИ. ПОСЕТИТЕ ТЛАСКАЛУ!— прочитал консул. (И каким это образом очутилась подле него бутылка из-под лимонада, а в ней мескаль, целых полбу- тылки, когда же он успел ее раздобыть, или это Сервантес, который раскаялся, слава богу, после того, как предложил камень, принес ее вместе с туристским путеводителем, где напечатано также расписание поездов и автобусов, — или же он сам купил эту бутылку раньше, но в таком случае, когда он ее купил?)
— ...сегодня утром, Ивонна, когда мы переправлялись через реку, эта pulqueria была на другом берегу... — «La Sepultura»?
— ...И у стены сидел индеец...
Штат расположен между 19o06'10" и 19o44'00" северной широты и между 0o23'38" и 1o30'34" восточной долготы, считая от меридиана Мехико. Он граничит на юге со штатом Пуэбла, на западе — со штатом Мехико, на северо-западе — со штатом Идальго. Площадь его 4132 кв. км. Население — около 220 000 человек, плотность населения - 53 человека на квадратный километр. Он находится в долине, окруженной горами, в числе которых Матлалкуэятль и Истаксиуатль.
— ...Ты же помнишь, Ивонна, там эта pulqueria...
— ...какое чудесное было утро!..
Тропический, характерный для горной местности, ровный и здоровый. Малярийных заболеваний не обнаружено.
— ...ну, Джефф ведь сказал, что он испанец...
— ...да какая разница...
— Возможно, тот человек, на дороге, был индейцем, — внезапно подал голос консул из своего каменного убежища, но его, как это ни странно, даже не услышали. — А зачем ему быть индейцем? Затем, чтобы придать случившемуся некий общественный смысл, чтобы это стало сегодня следствием завоевания Мексики, а такое следствие, если угодно, в свою очередь становится следствием...
— ...и мы переправлялись через реку, а там ветряная мельница ...
— Сервантес!
— Камень... угодно вам камень, сеньор?
Река Сауапан, приток реки Атояк, служит важным энергетическим источником для фабрик в городе Тласкала; наиболее примечательная из лагун, Акуитлапилько, расположена в двух километрах к югу от города... Ближайшая лагуна изобилует водоплавающей птицей.
— ...Джефф сказал, что харчевня, откуда он вышел, — это фашистский притон. «El Amor de los Amores». Насколько я понял, раньше харчевня ему и принадлежала, но он, видимо, разорился и теперь там подрабатывает. Возьмем еще бутылочку пива?
— Отчего ж? Давай возьмем.