Читаем У парадного подъезда полностью

Я помню, говорок егоПронзал мне искрами загривок.Как шорох молньи шаровой.(…) вдруг он вырос на трибуне,И вырос раньше, чем вошел.

Единственное, что объединяет Поэта и Деятеля. — это острое чувство небывалости Истории, готовность разорвать «глупый слой лузги» я обратиться к «голой сути» (звуковая близость этих сочетаний, игра на «г», «л», «с», только подчеркивает смысловой контраст). Все вокруг поглощены мелочами, мимолетным. А мелочи преобладали (…)», «Но я о мимолетиом (…)». Все сливаются в едином порыве пошлости — будь то пошлость интеллигентского эфстства или пошлость революционной фразы. И только Поэт я Деятель («герой») слышат биение исторического пульса и обладают правом «дерзать отпервого лица». Поэтому в финале «Высокой болезни» скомканная речь, как бы разбегающаяся в попытке отразить мелочи и «лузгу» жизни, вдруг сменяется чеканной и почти ораторски-прямой: выздоровление стиля предвещает и преодоление «болезней земли»… А все образы поэмы отступают в тень, чтобы высветить только двоих — Автора и Ленина. Созерцателя и Делателя. Чтобы свести их в немую сцену, глаза в глаза:

Слова могли быть о мазуте,Но корпуса его изгибДышал полетом голой сути.Прорвавшей глупый слой лузги.(…) Столетий завистью завистлив.Ревнив их ревностью одной,Он управлял теченьем мыслей,И только потому — страной.Тогда его увидев въяве,Я думал, думал без концаОб авторстве его и правеДерзать от первого лица.Из ряда многих поколенийВыходит кто-нибудь вперед.Предвестьем льгот приходит генийИ гнетом мстит за свой уход.

Авторство, лицо, поколение — ключевые слова цитаты[115], да и всего «отрывка» в целом. Только тот действительно представляет свое поколение, кто выходит и него — вперед, кто дерзает от первого лица. (Вот в чем сюжетная необходимость появления Ленина в финале, а совсем не в революционном пафосе, как иногда дело представляют: у поэта можно найти и резкие высказывания на сей предмет, вплоть до обещания писать «без лени и стали» — в письме двоюродной сестре О. М. Фрейденберг.) Но беда тому, кто, выйдя из своего «круга», попадает в новый «круг», сливается с «темной силой», которую должен бы вести за собой.

А сзади, в зареве легенд,Дурак, герой, интеллигентВ огне декретов и рекламГорел во славу темной силы,Что потихоньку по угламЕго с усмешкой поносилаЗа подвиг, если не за то.Что дважды два не сразу стаА сзади, в зареве легендИдеалист-интеллигент— Печатал и писал плакаты— Про радость своего заката.

Так в творчество Пастернака окончательно входит тема Маяковского — а это, понятно, он «Печатал и писал плакаты. Про радость своего заката. Тема великого поэта, подчинившего «высокую болезнь» нуждам эпохи (в то время, как сам был — эпохой!) и попытавшегося стать деятелем, делателем, практиком реальной жизни.

Важная деталь: за год до «Высокой болезни», в 1922 году, Пастернак сделал стихотворную надпись Маяковскому на экземпляре «Сестры моей — жизни», где почти слово в слово предсказано описание ленинского выступления на IX съезде Советов, но с прямо противоположным знаком:

И Вы с прописями о нефти?Теряясь и оторопев,Я думаю о терапевте,Который вернул бы Вам гнев.

Но отчего же ленинские слова о мазуте вызывают душевный подъем, а Маяковскому с упреком брошено: «Вы заняты нашим балансом,/ Трагедией ВСНХ»? Единственно потому, что у каждого свой путь, для поэта «трагедия ВСНХ» — это «своды богаделен», тогда как для работника истории обращенье к фактам экономики, в том числе и к «прописям о нефти» — дело жизни, ибо

(…) Его голосовым экстрактом,Сквозь них история орет.

Революционное же действие, попытавшееся найти себе воплощение в искусстве, неизбежно станет «агитпрофсожеским лубком».

И радость оборачивается закатом, и в плакат превращается творчество.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература