Читаем У парадного подъезда полностью

Зацепимся за последнее слово в цитате и скажем вот о чем. Когда нацеливаешься на данную конкретную неудачу, то не имеешь права отрешиться от ее стилевого ряда, как бы повторяя и варьируя его. И добро, если пародируешь плохого поэта. Но если хорошего — читатель остается один на один с результатами этого соцсоревнования, заведомо обреченного на провал, — как в случае с пародией на самойловских «Цыгановых», с их трагически-ироничным, восхищеннонасмешливым раблезианством и прощальным упоением могучей плотью смертного мира: «В мгновенье ока — юный огурец / Из миски глянул, словно лягушонок. / И помидор, покинувший бочонок, / Немедля выпить требовал, подлец». Что против этих пахнущих жизнью описаний Самойлова приложенные к ним отдающие литературой вольные подражания А. Иванова?

А стол ломился! Милосердный бог!Как говорится, — все отдай и мало!Цвели томаты, розовело сало!Моченая антоновка, чеснок.Баранья ножка, с яблоками утка (…)

Я совершенно не собираюсь порицать А. Иванова; во-первых, это слишком легко, во-вторых, это блистательно сделали до меня писатели самых разных литературных групп (В. Крупин и Б. Сарнов, например). Я лишь хочу на этом безусловно репрезентативном примере продемонстрировать окончательные результаты «профессионализации» пародии.

Окончательные — дальше ехать некуда. Решившийся ступить на эту дорогу автоматически лишает избранный жанр всех потенций, отрешается от всех его аналитических возможностей, сводя свою задачу к одноразовому — не шприцу даже, а булавочному уколу, и утрачивает чувство внутренней свободы от железного обруча литературного процесса. А главное — начинает нуждаться в плохой литературе, в слабой стилистике, рядом с которыми неочевидны собственные стилевые, сюжетологические и иные прочие способности пародиста. Что бы там ни говорил А. Иванов в своих статьях о катастрофической пропасти, лежащей между словесностью времен Архангельского и словесностью времен Иванова, о необходимости в нынешних условиях превращать пародию в фельетон, все это разговоры для бедных. Чем Малашкин и ранний Долматовский, Безыменский и Авербах лучше Маркова и позднего Рождественского, А. Приймы и П. Горелова? И чем Битов и Искандер, Парщикор и Тряпкин хуже Ф. Гладкова и Панферова, Тихонова и Сельвинского? Так что дело не в объекте пародии, а в ее положении по отношению к нему, во времена Архангельского внутренняя независимость еще сохранялась (хотя и начинала уже утрачиваться), во времена Иванова дистанция вовсе упраздняется.

Пародия «профессионального» извода окончательно стала частью пародируемой ею литературы, а часть не может в корне отличаться от целого и не имеет права пенять последней за понижение ее уровня, ибо тут же услышит в ответ — сама такая! И ничего возразить не сможет… Остается довольствоваться (как то и положено части) частичностью и пускать гулять по свету новые и новые пародии да систему рифмовки Евтушенко, на «бытовизм» Винокурова, на ложный пафос Рождественского и метафорическую броскость Вознесенского. И — оправдывать себя тем, что нынешняя пародия — часть критики, а критике на роду написано жертвенное погружение «на дно» литературной канализации и прочищение засоров: «Их пишут все, а он один читает…» Конечно, критика критике рознь; есть и такая, которую по степени фельетонности можно приравнять к «профессиональной» пародии образца 70—80-х годов. (Т. Иванова в «Огоньке», А. Казинцев в «Нашем современнике»). Но лучшие образцы жанра даны аналитиками — С. Чуприниным и В. Кожиновым, И. Роднянской и Н. Ивановой, А. Латыниной и А. Марченко… В том числе и веселыми аналитиками — Вл. Новиковым, Ст. Рассадиным, А. Синявским.

И вот, когда «профессиональный» путь оказывается окончательно исчерпанным, когда совершается переход от предельного расширения жанровых функций у «парнасцев» до предельного их сужения у «ивановцев», — что остается пародии и что остается пародисту?

Пародисту — со вздохом отказаться от мысли жить результатами своего труда и значиться в адресной книге Союза писателей с пометой «пародист». Ретироваться в область высокого дилетантизма эдаким эмигрантом, некогда уехавшим на заработки в далекую terra incognita, а ныне возвращающимся к родне таким же бедным и честным, но повидавшим мир. Это перед «профессионалом» А. Ивановым стоит проблема — кто виноват в упадке жанра, пародисты или пародируемые. Это он с легкостию необыкновенной может кивать на «сравнительно узкий круг пародируемых поэтов» в книгах А. Архангельского и жертвенно вопрошать: а ныне — «где его взять, стиль-то?» Дилетант свободен от подобных мучений, потому что вослед А. Архангельскому сосредотачивается на «сравнительно узком круге».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература