У палача за пазухой

Я не смогла успокоиться даже до вечера. У меня сильно разболелась голова, до мигрени. Меня снова начало тошнить. Наверное, уже от голода. Поэтому, когда после обеда ко мне зашёл Никита, я попросила у него сделать мне бульон и принести обезболивающее. Если мне в ближайшее время предстоит какая-нибудь очередная битва – я должна быть в форме, чтобы суметь дать отпор. Так, после таблетки и бульона, стало значительно лучше. Я несколько часов пролежала в кровати, пока не услышала подозрительные звуки с улицы. Кто-то приехал. Я слушала шуршание шин по земле, пока парковалась машина, затем был мужской гомон. А потом уже знакомые шаги в коридоре и щелчки замка.

Я подорвалась с кровати, едва успела открыться дверь. Барс ввалился в комнату и сразу бросил в меня какой-то кусок ткани.

– Одевайся, у нас гости.

Не сразу было поняла, что кусок ткани – это платье. Чёрное, короткое, на тонких бретельках и с глубоким декольте платье, которое надевают только шлюхи. Потому что оно едва прикрывало задницу и грудь, то есть наружу было всё белье, не говоря об остальном. Я бы такое надела разве что на горячее свидание и под пальто. А этот Барс заставлял меня в нём выйти к грязной шайке головорезов. Я так и встала, когда увидела через окно кухни за столом возле дома троих мужчин.

– Возьми хлеб, – сказал Барс. – Отнеси на улицу. Потом помоги Шустрому с остальным.

Шустрый – это он сказал про Никиту, который суетился на кухне.

– И чтоб без фокусов, – добавил мужчина, привлекая к себе за локоть. – Это ясно?

Я растерялась, плохо понимая, что именно он от меня хочет? Всё выглядело так, будто ждал от меня, что поработаю для них официанткой.

– А если откажусь? – спросила, смело глядя в глаза.

И он ответил:

– Видишь того, который сидит спиной к дому?

Я повернула голову к окну. Лица видно не было. Сутулый. Крупный. С четырьмя пальцам на правой руке, что заметила, когда он взял пачку сигарет.

– И что?

– Это тот, о ком я вчера говорил. Так что? Займёшься делом или сразу пойдёшь к нему на коленки?

Выдернув свою руку из его цепких пальцев, я дёрнулась назад и схватила тарелку с хлебом. Так разозлилась, что была готова впечатать эту тарелку ему в морду. Удержалась от порыва каким-то чудом. А чтобы себя не искушать, развернулась к выходу и отправилась на улицу.

Это был апогей моего унижения, когда я вышла в подобном виде под голодные мужские взгляды. Их было трое: тот вчерашний седовласый и ещё двое, крайне неприятные типы. Я шла, цокая шпильками своих свадебных туфель, которые прилагались к платью. Стопы всё ещё болели. Обида душила так, что трудно было делать вдох. Вообще хотелось упасть в обморок. Побоялась, что меня изнасилуют прям сразу. Я приблизилась к столу и поставила тарелку на край. Голодные мужские взгляды тут же залезли мне под юбку и в декольте. Обычно, конечно, мне нравилось быть в центре мужского внимания, но не настолько похабного, и не под угрозой явного насилия. Было ощущение, что меня облизывают грязные рты в звенящей тишине полной внимания. Это как упасть в яму с волками. Даже Барс, который вышел за мной, в очередной раз прошёлся по мне липким взором. Мы разминулись с ним возле стола, как раз когда торопилась обратно. Потому что мне хватило один раз посмотреть на упомянутого Барсом мужчину, чтобы прийти в ужас. Взгляд, как у маньяка, да и в целом внешность вызывала одну неприязнь. Как представила, что тиран выполнит своё обещание – так сразу накатывала паническая истерика.

– И долго будем трахать её взглядом? – недовольно спросил Барс, усаживаясь за стол. – Вы будто год бабу не видели. Слюни подотрите. Особенно ты, Лис, я же предупредил.

У меня загорелись уши, так что поспешила убраться подальше от этой неприятной компании.

– Я помню, Барс, не пыли, – услышала мужской голос, когда уже заходила в дом.

– Так, давайте уже поговорим по делу, – проговорил и седовласый.

Меня это всё покоробило, вся эта ситуация. Казалось, что здесь все знают моего Влада. Все эти кошмарные особи мужского пола. И все они смотрели на меня с каким-то диким любопытством, как на музейный экспонат.

– Отнеси бокалы под коньяк и нарезку, – скомандовал Никита, или Шустрый, когда я ещё не успела перевести дух.

– Может, я тебе лучше здесь помогу? – предложила ему, надеясь на помощь.

А он поднял глаза, бегло осмотрел меня и ответил:

– Здесь я и сам справлюсь. И потом, извини, но нож я тебе не доверю.

Так сразу стало ясно, что помощи ждать неоткуда. Я невольно посмотрела на нож в его руке, но тут же отбросила в сторону все крайние меры. Посмотрела вглубь дома, замечая дальнюю комнату и лестницу на второй этаж. Жаль не было видно, есть ли здесь второй выход. Но и не ясно, может ли это мне чем-то помочь. Вроде и не взаперти, а далеко убежать вряд ли дадут. Смирившись с этой мыслью, я взяла то, что он сказал, и снова вышла на улицу.

– Сколько собираешься её держать? – услышала вопрос от третьего, на которого поначалу вообще не обратила внимания.

Это был коренастый мужчина, явно невысокого роста, полностью лысый. И на его руках были синие татуировки из далекого прошлого.