У меня все дома

Я не верю в самобытность болезни сейчас и не верила тогда. Тело человека реагирует на все его эмоциональные переживания, и если с ними не работать, то низковибрационные эмоции: страх, гнев, стыд, чувство вины и так далее – со временем уплотняются, проявляются в теле, превращаясь в болезни. Постоянное ощущение давления в доме, конфликт семей, моральное издевательство над мамой и постоянный страх сделать что-то не так сделали свое. Начался период бесконечных детских больниц.

Очень резкий контраст – выпасть из мира танца, яркого и живого, в мир белых халатов, зеленых коридоров и неизвестности с нотками надежды. Все врачи в один голос твердили: нужна операция и срочно, а то у вас будет инвалид!

Нужно резать, вставлять укрепительную конструкцию, а потом через несколько лет извлекать ее. Операция сложная, но реальная. Да, вся спина будет в шрамах, да, есть вероятность, что она не будет ходить – но надо делать.

Мне было страшно, я никогда ничего не ломала, кроме ногтей. Больничные коридоры сменялись один за другим, я наблюдала за детьми на костылях и в инвалидных колясках, аппараты Илизарова, пронзающие насквозь маленькие детские ножки, океаны зеленки на швах только что прооперированных тел. Страх, неизвестность, бессилие и растерянность в глазах родителей.

Тогда в первый раз я провалилась в состояние «наблюдателя», мне казалось, что это все происходит не со мной. МРТ, рентгены, исследования, ожидание, и только слова моей любимой бабушки Лимы: «Давай зайдем в кафе после врача?» – подпитывали меня радостью. Когда ты встречаешься с вероятностью стать инвалидом в 13 лет, то одновременно знакомишься со страхом смерти.

По врачам со мной ходили в основном бабушки.

Они-то и спасли мою жизнь, именно благодаря им я избежала участи быть изрезанной в таком юном возрасте. Как они это сделали? Верой!

Они отказались верить в то, что есть только один вариант – операция. Взяли меня под руки и повели гулять по больницам. Божечки, каких только врачей, центров, массажистов и кабинетов я не видела. Каждый осматривал меня, мои снимки, поправлял очки на носу и говорил – резать! Я не помню, сколько продолжался процесс поисков, но в один прекрасный день вера бабушек дала плоды. Молодой врач, высокий, красивый, вынес вердикт, отличный от десятков других: попробуем лечить стационарно, без хирургического вмешательства. Будет долго, нудно, потребуется много сил, но, возможно, получиться избежать операции. Готовьте документы – мы кладем ее в больницу.

Меня в больницу? Домашнюю девочку, которая в детский сад ходила со слезами, а школа всегда была адом? Да я даже в детский лагерь никогда не ездила. Пока на моих глазах набухали слезы, он продолжал озвучивать план.

Полтора месяца она будет лежачая. Вставать нельзя категорически. Лежать обязательно полусидя и спать тоже. Далее еще на полтора месяца мы наложим ей гипс на все туловище и одну ногу, чтобы зафиксировать поясницу в нужном для сращивания позвонков положении, а после снятия гипса месяц реабилитации. И это еще не все! До 18 лет обязательно носить корсет, снимая только на ночь, и четыре раза в год ложиться в больницу на месяц для проведения поддерживающих лечебных процедур.

Либо операция, которую вам предлагают все. Выбирайте!

Первый месяц в «Туристе»

«Турист» – государственная больница, расположенная под Дмитровом. Была построена немцами. Чистый, прекрасный, красивейший проект, сильно отличающийся от других больниц Москвы. Меня отправили туда. И вы сейчас удивитесь, но это стало моим спасением не только для тела, но и для души.

Больница состояла из пяти корпусов по два этажа в каждом. Мой был четвертый, палата на первом этаже под номером 5. Большие светлые палаты, по шесть человек в каждой, игровая с бильярдом и телевизором, столовая, бассейны, процедурные, залы для гимнастики. Выглядело все очень даже уютно.

Но когда ты домашний ребенок и внезапно на долгий срок оказываешься в окружении детей разных возрастов с разными привычками, характерами и воспитанием, плюс у тебя редкая болезнь – это дикий стресс.

Первый месяц я отказывалась есть. Я плакала, плакала постоянно и ничего не ела. В голове крутились одни и те же вопросы: «Как это могло произойти со мной? Кто все эти люди?» Вы бывали в детском лагере? Дети, особенно подростки, бывают очень злыми. Они пробуют свою самость друг на друге, доказывают, кто круче.

Девочки-соседки постоянно ругались матом, опасность была повсюду 24/7, общий туалет, ванна одна на 30 человек на этаже, и еще мне нельзя покидать палату. Мама почему-то меня практически не навещала, я хорошо помню Лиму и крестную в эти первые самые страшные дни.

А потом появилась она, Вселенная вновь направила мне в поддержку удивительного человека, который стал моим проводником и опорой на этом сложном этапе жизни.

Ольга Борисовна!