У холмов есть подкаст. 24 истории о серийных убийцах со всего света

Рынков в городе было немало. Существовали не только крупные центральные, типа Сенного, Сытного или Андреевского, но и локальные. Крупные, как правило, состояли под неусыпным надзором милиции, потому что там орудовали преступники – мошенники, наперсточники, карманники. А вот на мелких рынках никто не дежурил или дежурили не постоянно. Выбирал ли Тюрин именно районные рынки, потому что знал об этом, или просто не любил уезжать далеко от своего логова, – неизвестно. Однако первую свою жертву он повстречал на Предтеченском рынке, который находился на набережной Обводного канала, примерно там, где сейчас автобусный вокзал. До проходной «Большевика» оттуда ходил трамвай. Если идти пешком, то зимой дорога занимала часа три. Путь пролегал сначала по набережной Обводного канала, а затем по проспекту Обуховской Обороны, тоже вдоль реки – Невы. Районы эти были рабочими окраинами, а после войны считались довольно опасными. Личность первой жертвы Тюрина так и не установили, и мы ничего о ней не знаем. Но это был ленинградец или ленинградка, пережившие тяжкие дни блокады. Этот человек принес сохранившиеся у него ценности на рынок, чтобы выручить за них еды. И тут он встретил Тюрина, который пообещал ему картошки. Но вот только с собой у Тюрина ее было недостаточно, чтобы обменять на такую хорошую вещь. Поэтому он и предложил жертве прокатиться с ним на трамвае до «Большевика», где за рекой в бараке у него хранятся якобы привезенные из родной деревни продукты. На деле, конечно, это была картошка с заводских огородов, распоряжаться которой Тюрин права не имел. Но его жертвы об этом не знали и шли за ним, доверившись обещанию. На месте, как впоследствии расскажет преступник, он отвлекал человека и бил обухом топора по голове – столько раз, сколько нужно было, чтобы убить. А затем забирал награбленное и избавлялся от трупов. Почти полтора года Тюрина никто не замечал, пока с ним не случилось то, что обязательно происходит со всеми серийными убийцами. Он стал считать себя неуязвимым и невероятно умным, идеальным убийцей, который на много шагов опережает милицию.

Вот как это было.

ПРЕИМУЩЕСТВА БОЛЬШОГО БРАТА

20 ноября 1946 года в ленинградскую милицию поступило заявление о пропаже 25-летнего рабочего Дмитрия Бараева. Его исчезновение заметили сразу, выглядело оно очень подозрительно: мужчина только что вернулся из отпуска, пришел на работу уточнить график своих смен. На следующий день он должен был выйти на утреннюю, но так и не явился. В общежитии, где проживал Бараев, о его местонахождении тоже ничего не знали. Казалось бы, ну пропал и пропал, решил уволиться и переехать, мало ли что. Но только не в СССР. В сталинское время у граждан страны не было свободы трудовой миграции, куда ехать, решали за тебя. Кроме того, еще с июня 1940 года действовал указ Президиума Верховного Совета СССР, по которому всем гражданам вменялись шестидневная рабочая неделя и восьмичасовой рабочий день. Указ также запрещал самовольный уход с предприятий и из учреждений, а за прогул или опоздание больше чем на 20 минут следовала уголовная ответственность. Указ этот имел силу вплоть до 1956 года. Поэтому Бараеву грозили большие неприятности за неявку на работу. К тому же после войны рабочих рук сильно не хватало, и отсутствие какого-то сотрудника на производстве могло сократить производительность труда целого цеха или вообще сорвать смену.

Соседи по общежитию вспомнили, как Дмитрий говорил о том, что собирается в гости к знакомому, который живет в бараках «Большевика» на другой стороне реки. Но информацию эту не проверили.

ФРОНТОВИКИ, ПАТЕФОНЫ, ШЛЯПЫ

27 ноября пропал 36-летний Николай Шалыгин, ветеран войны, имевший четыре боевые награды. Секретарь комитета комсомола, человек успешный и уважаемый по меркам того времени, да еще и обрученный с горячо любимой невестой, день свадьбы с которой был уже близко. Никто не знал, куда он направлялся, когда просто ушел из дома и не вернулся. Исчезновение столь видного члена общества всколыхнуло общественность. Но его следов снова не нашли.

Уже на следующий день после этого происшествия ушел из дома и не вернулся 47-летний блокадник Дмитрий Петров, живший на набережной Обводного канала. Соседи по коммуналке смогли вспомнить, что он отправился на Предтеченский рынок. Район этот был неблагополучным, и милиция посчитала, что мужчина стал жертвой банального разбоя. Несмотря на то что людям с судимостью за тяжкие преступления было запрещено официально проживать и работать в Ленинграде и его окрестностях, большие города всегда притягивали криминал, особенно в тяжелое время, когда в стране голод.