У

Эти соображения и не стал бы и скрывать,- очень мне противна развязность грязного дятла,- но я увидал в руке его тлеющий остаток сигары из тех, которые вчера купил доктор, и я поспешил покинуть кухню. Доктор в ванной делал гимнастику. Л. И. Черпанов сидел у колонки. Доски, настланные на ванну, заменяли ему постель. Изголовье - из книг по экономике и пятилет-ке,- украшенное "думкой", своей солидной сердцевиной могло ободрить любого из нас.

- Хорошо бы заварить чайку,- сказал доктор, приседая,- чай - величайшее изобретение человечества. После вашего, конечно, Леон Ионыч.

Черпанов скромно возразил:

- Инициатива чужая. Я, Матвей Иваныч, только исполняю ее.

- Смотря как исполнять. Можно приехать в Москву и заниматься отписками, а самому ходить по ресторанам, вместо того, чтоб посещать предприятия, толковать с рабочими. Да что рабочие? Вы правы, Леон Ионыч, когда утверждаете, что классовые прослойки плохо втянуты в пятилетку.

Мне показалось, что Черпанов несколько смутился:

- Матвей Иваныч, будто я иначе...

- А разве я неправильно вскрыл шифр вашего назначения? Разве вы доставите навербован-ных вами франко-порт? Нет, вы в людях так тонко разбираетесь, что их выгрузят непременно. Гранильным делом в Комбинате не занимаются?

Черпанов построжал:

- Гранильным? Нет. У нас металло-литейное.

- Я плохо знаю технику. Если Урал, так непременно камни, гранит, мрамор, гранильное дело. Значит, вы кое-какие предприятия, Леон Ионыч, посещали?

Черпанов уклончиво мотнул головой.

- Ну вот, видите. А Егор Егорыч утверждает, что видал вас в больнице.

Черпанов вздрогнул, быстро достал записные книжки:

- Я совершенно здоров. Понимая всю сложность и ответственность данного поручения, я запасся и на этот счет удостоверениями. Если вы думаете, что я психически болен, так вот вам бумажка...

Доктор отклонил протянутую бумажку:

- Зачем же, Леон Ионыч. Я и так вижу, что шасси вашего организма исправны. Экий вы вспыльчивый. Егор Егорыч видел вас в зубной больнице, а так как зубы и горло области смежные, то я, полагая, что вам зря не стоит терять времени на больницу, лучше показаться мне...

- Да не был я в зубной больнице.

- Скажите, пожалуйста. Значит, вы обознались, Егор Егорыч.

- Обознался,- ответил я хмуро.

Доктор подошел к Черпанову вплотную:

- А ну откройте рот.

Черпанов распахнул широкий свой круг рта.

Доктор постучал ногтем в передние зубы.

- Первоклассное произведение, и ни одной золотой коронки. Вы не любите желтого металла, Леон Ионыч.

Черпанов молчал, сухо глядя доктору в малахитовые его глаза.

- Не выпьете ли вместе с нами крепкого чаю, Леон Ионыч?

- Нет. Мне пора.

- На предприятие?

- На предприятие.

В коридоре я спросил доктора, для чего он угостил старика сигарой и зачем выдумал зубную больницу.

- Бесхарактерный старик,- ответил доктор пренебрежительно,бесхарактерный и подлый. А с чего ж вы взяли, что не были в зубной больнице? Были. Месяц назад.

- Но Черпанов-то приехал три дня.

- Забыл. Совершенно забыл. Неужели вы, Егор Егорыч, не говорили мне о нем? Ведь редкий, даже по внешнему виду, экземпляр.

Я смутился. Точно, месяц назад я был в зубной больнице! Возможно, я видел там кого-нибудь похожего на Черпанова. Так тому и быть. "Но ведь на кухне из-за вашей сигары разгорается ссора между Степанидой Константиновной и Жаворонковым!.."

- Прекрасный случай приняться за дело,- сказал доктор, направляясь в кухню.

Ссора не паросиловая установка: пустил, ушел, вернулся, а она работает по-прежнему; ссора - явление чрезвычайно капризное и малоизученное. Хотя из всех ссор квартирные уже поддают-ся классификации, и пора, пожалуй, изложить их законы. У меня на этот счет имеется много соображений. Я, собственно, из-за этого и пришел в кухню с доктором. Но, видимо, с тех пор, как я удалился, многое изменилось в настроениях вокруг основного капитала ссоры. Кое-где еще можно было уловить отзвуки того, чего я был свидетелем, все же могущей быть представленной, как нечто цельное, оставалась рыжая кошка, подле громадного помойного ведра, имеющего странный цвет дамасской стали, стремящаяся по-прежнему без ущерба для себя разузнать: в чем же тут дело, что столь гадко может вонять? Но каждый раз, ткнувшись носом, она, от негодования, вынуждена была перепрыгнуть через ведро. Боюсь, что кошка придавала запахам слишком большое значение.

Трудно было, например, установить родство между Мурфиными: они с такой усиленной бла-годарностью - за бездарно употребленные слова - нападали на отца, такую решили задать ему острастку, что, по всему видно, старик даже вышел из сигарного обалдения. Внутри себя они тоже лишились согласия: Валерьян тащил его за шиворот, а Степанида Константиновна употребляла все силы оставить все свои знания начертательной геометрии на его животе.