У

- Все,- ответил доктор.- Три недели, которые я проведу за границей, Сусанна будет размышлять над моей фразой, а на четвертой,- возможно, она даже придет сюда справляться, Синицын, относительно меня, так вы скажите ей точно, когда я возвращусь и, самое главное, не допускайте ее до ювелиров,на четвертой, мы произведем последнее обследование, и целый ряд людей будет возвращен к разумной жизни.

- А парни так и будут пока лежать в постели, вытянувшись, как селедки?

- Какие парни, Синицын?

- А ювелиры?

- Да, они будут пока лежать.

- Вам бы полежать! - вскричал Синицын, вскакивая и опрокидывая стул.

Хлопнула дверь. Доктор расстегнул халат.

- Как великолепно, что вы меня провожаете, Егор Егорыч,- сказал он протяжно, видимо, размышляя о своем.

Вот кратко те причины, из-за которых мы очутились возле дома № 42, увидели Черпанова, и доктор выдал себя за "ухогорлоноса".

Итак, Черпанов присел на корточки. Доктор возле него. Что же мне оставалось делать? Соо-рудив возможно умное лицо, я тоже присел. Доктор, высказав несколько резкостей в сторону Хр. Колумба, катая по тротуару яйцо, пустился рассуждать об усах:

- Несомненно, Леон Ионыч, вы думали о значении усов, но занимались ли вы этим вопросом вплотную, скажем, месяца два-три?..

- Да что я, парикмахер? - огрызнулся Черпанов.

Оказалось, что доктор имел таковую возможность,- о чем и радостно оповестил. Он пришел к выводу, что усы - это признак посредственной воинственности, образ двух флангов, которые может уничтожить полководец, ударив им в центр,- попросту говоря: забрать усы в рот. Все великие полководцы - Александр Македонский, Цезарь, Наполеон - не носили усов. Они обходили фланги! По пути он объяснил, что, схватив за усы Черпанова, он не думал наносить ему обиды, а просто усы показались ему ложными, несомненно, Черпанов одарен более крупными данными, чем ношение усов. Доктор приносил ему крайние извинения! Черпанов удовлетворенно хлопнул доктора по плечу, заявив, что рад иметь на своем строительстве хорошего врача, и добавил:

- Москва - торопливый город. Чуть что - за усы! Выводы, может быть, и меткие, но механические.

Я нашел необходимым по этому поводу сообщить.

- Один поп похоронил на кладбище любимую собаку. Епископ решил наказать его за такое безобразие. Привели попа к епископу на допрос: "- Ваше преподобие,- говорит поп,- если б были знакомы с ней, вы б по-иному оценили ее разум. Судите по такому факту. Зная, что вы обожаете чай, она, по духовной, оставила вам серебряный сервиз и серебряную полоскательницу, из которой сама изволила кушать. Разрешите его вам вручить".- "Предадим твой грех забвению, - ответил епископ,- только сними с ее могилы крест, а поставь плиту. Пускай думают, что она была католиком, перешедшим в православные". Передают также, что некий полководец,- я не могу сказать, к сожалению, с усами он или нет,- направляя своих бедно одетых солдат в бой против неприятеля, превосходящего его не только оружием, но и одеждой, сказал: "Солдаты, постарайтесь отлично одеться!"

Не знаю, то ли голос у меня слабый, или говорю я слишком торопливо, или выражение лица у меня унылое, но только рассказы мои никогда не вызывают смеха, в то время как эти же рассказы, но в устах других лиц, имеют крупный успех. Так и в данном случае. Черпанов посмотрел на меня недоуменно. Доктор счел необходимым объяснить:

- Вообще-то, Егор Егорыч отличный секретарь, но обладает слабостью, которая превратится несомненно в достоинство, как только он будет секретарем высокого человека,- рассказывать некстати смешные повести. Итак, вы экзаменатор, Леон Ионыч?

- Именно, Матвей Иваныч. Экзаменую Москву на предмет поездки на Урал.

Доктор поднес ладонь к радостно сияющему своему лицу:

- Слышал, слышал! Удивительное строительство. Незабвенное строительство. В сущности, вы развозите людям счастье, Леон Ионыч. Я подозреваю, что вы спрашиваете у каждого встреч-ного: счастлив ли он и знает ли он, что такое счастье? Представляю, как вы смеетесь над совре-менными писателями, которые каждого провинившегося героя отсылают для отрезвления в про-винцию, тогда как только провинция, утверждаете вы, дает полную сумму счастья. Бесспорно, что зачастую счастье мы начинаем строить после того, как изломали свою жизнь, исковеркали тело, но что поделаешь, если в большинстве для людей нет иного способа поумнеть!

Мы сидели в воротах. Они были раскрыты. В глубине двора уныло стоял ветхий высокий осо-бняк с широким крыльцом, узкими окнами, булыжный двор зарос жесткой травой, до твердости камня засушенной знойным летом.

Доктор указал ладонью на дом:

- Вот, к примеру, сколько надо приложить труда, чтобы увести этих людей к счастью! Да, вам тяжело, Леон Ионыч, но крепитесь, мужайтесь,- раз, два, раз, два! - Сколько вам лет? Ответственная миссия! Я уже от многих слышал: едет Черпанов. Кто такой Черпанов, спрашиваю я? "Увидите",- отвечают мне.

Он положил ладонь в его руку. Сухое лицо Черпанова выразило еще большее удивление, чем даже тогда, когда доктор дернул его за усы. Скрипучим своим голосом он встревоженно спросил: