Тысяча порезов

А он был для меня незнакомцем. Он не показал ни одного своего демона. Я тоже их не требовала. Что-то в этом дисбалансе власти привлекло меня. Кроме того, я подозревала, что если узнаю что-нибудь еще об этом человеке, то не смогу уйти.

Моя кровь закипела, когда реальность всего, чему я позволила случиться, всего, чему я подверглась, легла на мои плечи.

— Нет, не увидимся, — прошептала я, мой голос был слабым даже для моих собственных ушей.

Он не ответил. Ему и не нужно было этого делать. Понимающая ухмылка сказала мне все. Мне хотелось возненавидеть его за эту ухмылку. За ту власть, которую он имел надо мной. За все, что он теперь знал обо мне. В этих глазах было чувство собственности.

Но я не спорила и ничего не говорила. Я вырвалась из его хватки и села в машину.

Я не оглядывалась, когда мы отъезжали, но знала, что он наблюдает за мной.

Вместо того что бы сосредоточиться на этом, я переключила свое внимание на водителя.

— Как тебя зовут? — спросила я.

От меня не ускользнула ирония в том, что я спрашивала имя человека, который слышал и видел, как я занималась сексом.

— Феликс.

Ее глаза встретились с моими в зеркале. Нечто шевельнулось внутри меня. Нечто, которое должно было полностью насытиться после прошлой ночи. И этого утра.

Но это был другой вид голода. Я видела холод в этих глазах. Они были лишены чего-то. Мужчина, с которым я провела ночь, был холоден — это меня и привлекло к нему, — но в нем также был жар, искра.

А здесь не было ни искры, ни человечности. Это пугало. И все же это также возбуждало.

— Феликс, — повторила я, пробуя имя на вкус. Ему не подходит. Оно казалось слишком обычным, слишком плоским. Слишком тупым. Но так или иначе, оно идеально.

— Я Сиенна, — здесь должно было быть больше стыда, больше неловкости. Я ничего не почувствовала.

— Знаю, — ответил он.

Мой желудок опустился.

— Это твоя работа — развозить женщин? — я не очень интересовалась женщинами, которые были до меня. И я не настолько наивна, чтобы думать, будто этот мужчина впервые сделал нечто подобное. Но я также знала, что ни одна женщина, которая приходила раньше, не была похожа на меня. И меня интересовала позиция Феликса во всем этом.

— У меня много работы, — ответил он.

В этом предложении не было ничего угрожающего. Но у меня волосы на затылке встали дыбом.

Я прикусила внутреннюю часть губы.

— Ты очень важный, — сделала я вывод. Очень опасный. — Меня бы мог отвезти кто-нибудь другой.

— Мог бы, — согласился он, встретившись со мной взглядом.

— Тогда почему ты? — спросила я после того, как на несколько мгновений воцарилась тишина.

— Потому что никто, кроме меня, не довезет тебя, — ответил он холодным голосом.

У меня не было никакого ответа на то, что он сказал, не было никакого желания продолжать разговор. Я была в ужасе от того, что могло бы случиться дальше.

❖❖❖

Феликс высадил меня, не сказав ни слова, даже не попрощавшись. Но в его глазах был понимающий взгляд. Который меня выбесил. Который означал, что он увидит меня снова.

Но это не произойдет.

Так я себе пообещала, когда ключ повернулся в замке. И когда я уставилась на бриллиант на левом пальце.

Чувство вины покрыло мое тело в ту секунду, когда я закрыла дверь. Кольцо на пальце внезапно стало тяжелым. Мои шаги были неестественными и медленными, и я ненавидела себя с каждой секундой. Запахи нашего дома обычно окружали меня комфортом, безопасностью, несмотря на то, как сейчас обстояли дела между нами с Питом.

Я вложила много сил, времени и денег в нашу двухкомнатную квартиру. Это был мой первый настоящий дом, который купил Пит, он знал, что я люблю жить в городе. Конечно, собственность принадлежала его семье в течение многих лет, и он не платил астрономические цены за недвижимость на Манхэттене, но его семья была не из тех людей, которые просто так отдают что-то даром. Он все равно вложил бы в это много своих сбережений. В нас.

В последнее время он был рассеянным, невнимательным, всегда сидел за телефоном или ноутбуком. Я чувствовала себя нежеланной, неуверенной и злилась из-за того, что мы жили как соседи по комнате, а не возлюбленные.

И я предала его. Забыла о его существовании. Я только сейчас осознала, что сделала. До этого я думала лишь о дискомфорте при ходьбе, и о том, что я не принимала душ, потому что хотела пахнуть, как он. Хотела почувствовать его засохшую сперму на внутренней стороне своих бедер.

Образ Пита был приливом реальности. И обиды. Меня внезапно привело в ярость то, что он существовал. Что я пригласила его в свою жизнь, посвятила себя ему.

Он даже не поднял глаз от своего телефона, когда я вошла в квартиру. Ну и хорошо. Я боялась, что он увидит мое чувство вины. Увидит, что во мне совершенно все изменилось. Темные и искривленные части меня, выступающие прямо под кожей, было невозможно не заметить.

Но я ожидала от Пита слишком многого. Чтобы заметить произошедшее, он должен был действительно увидеть меня. На самом деле, он никогда меня не понимал, и сейчас все казалось слишком неизбежным.

— Привет, детка, — сказал он рассеянно.